Австралийский робинзон - [29]

Только обещаниями подарков мне удавалось удерживать от воровства туземцев, расположившихся вокруг лагеря. Они все еще мечтали завладеть имуществом белых и корили меня за то, что я помешал напасть на чужеземцев. Как не велик был страх перед огнестрельным оружием, они не отказались от этого намерения, уповая на свое численное превосходство.

Но вот наконец настал день, когда судно вернулось из Хобарта. Оно бросило якорь примерно в двух милях от берега, и мистер Батман на лодке поплыл встречать прибывших. Мы заранее договорились, что он немедленно даст мне знать, если получит благоприятные новости.

Через несколько минут после того, как мистер Батман поднялся на борт, раздался ружейный выстрел — наш условный сигнал. Читатель сам понимает, что я почувствовал в этот момент. Моя радость еще более увеличилась, когда мистер Батман, возвратившись в лагерь, вручил мистеру Веджу письмо, из коего явствовало, что я прощен. И все же я не забыл напомнить мистеру Веджу, что надо не мешкая выполнить мои обещания туземцам, иначе может возникнуть недовольство. На судно послали лодку, она доставила еще два мешка с бисквитами, но, так как было уже поздно, их роздали только утром. Тогда же мистер Ведж показал мне помилование, подписанное губернатором Артуром, и, кроме того, составленное в лестных выражениях благодарственное письмо — за услуги, которые я оказал поселенцам. Обе бумаги были датированы 25 августа 1835 года, то есть, как это ни странно, тем же самым днем, в который тридцать два года назад я сошел с «Калькутты» на берег Австралии[44].

Я пользуюсь случаем, чтобы поблагодарить господина Веджа за то, что он, едва познакомившись со мной, с такой готовностью пришел мне на помощь, и сэра Георга, тогда полковника Артура, который не заставил меня томиться в ожидании ответа. А ведь я даже не смел надеяться, что он самостоятельно, не посоветовавшись с властями в Англии, решит вопрос о моей судьбе. И, конечно, мне было очень приятно, что губернатор высказывал надежду, что я и впредь буду помогать поселенцам.

Позвольте мне, благосклонный читатель, вернуться к тому моменту, когда я почувствовал себя освобожденным от прошлого и настоящего и обрел, наконец, вожделенную свободу на будущее. Вот что я сказал: «Я снова обращаюсь мыслями к небесам, уже как свободный человек. Я могу теперь благодарить бога и возносить его за то, что он ниспослал мне необыкновенное освобождение и на протяжении столь длительного времени оберегал меня. Сердце мое преисполнено радости, чуть не разрывается от восторга. И я спрашиваю, может ли еще чье-нибудь сердце биться, как мое, вырвавшееся из многолетнего заточения в одиночестве на свободу?».

Глава IX УСПЕХИ КОЛОНИЗАЦИИ

Судно, ставшее для меня радостным вестником, доставило указания директоров компании, строившей поселок. Нам было предписано перенести лагерь на правый берег реки Ярра, где решили заложить город. Конечно, в то время никто не мог предположить, что ему суждено очень скоро стать столицей цветущей колонии, а затем могущественной нации.

В течение двух дней мы все с утра до вечера паковали вещи, готовясь к переезду. Место, где должен был вырасти Мельбурн, отличалось от остального леса лишь тем, что на некоторых деревьях были зарубки[45]. Когда наконец багаж был погружен, я объяснил туземцам, куда мы отплываем, и впервые после тридцатидвухлетнего перерыва с бьющимся сердцем ступил на палубу корабля. Мои австралийские друзья были весьма недовольны тем, что мы уезжаем. Они боялись, как бы мы не покинули их край навсегда. Они все еще помышляли о грабеже и вовсе не желали, чтобы добыча ускользнула из их рук.

Дул встречный ветер, и плыть было трудно, Целых два дня ушло на то, чтобы пройти залив. Прибыв на место, мы, даже не закончив разгрузку, принялись ставить временные мастерские и жилые дома.

В это время нам сделали визит два племени: путнару и варвару, те самые, которые убили двух моряков с затонувшего корабля, когда те переходили реку Яроа. Их было около двухсот человек, считая женщин и детей. Я с большим трудом удерживал их от искушения поживиться здесь, опасаясь, как бы воровство не вызвало ссор. К каким уловкам только я не прибегал, чтобы ни туземцы, ни европейцы не заподозрили меня в лукавстве!

Пока мы разгружались, около наших складов день и ночь стояли часовые. Но что они могли бы поделать в случае нападения? Туземцев становилось все больше, не было дня, чтобы к нашему лагерю не подходили новые племена, причем многие без женщин и детей, а это было верным признаком их враждебных намерений. Нас выручал джентльмен, стоявший во главе колонии. Он раздавал одеяла, бисквиты, ножи, ножницы, уговаривая туземцев разойтись до прихода следующего корабля с земли Ван Димена, который привезет новые подарки. И туземцы, довольные посулами и тем, что уже получили, отправлялись восвояси. Но на их место приходили другие.

Со следующим кораблем прибыло еще несколько джентльменов, в том числе мистер Джеллибранд. Они наняли меня в переводчики, положили мне жалованье: пятьдесят фунтов в год, не считая питания. Вскоре мы отправились на поиски пригодных для пастбищ земель. За шесть дней мы исколесили все окрестности, не забыв побывать у водопадов Бакли и на Явангхиллс. Там нам встретилась семья старика, с которой я в последнее время вместе кочевал. Глава семьи долго корил меня за то, что я их бросил, но одеяло, подаренное мной, смягчило, по-видимому, его скорбь.