Австралийские рассказы - [96]

Девушка, сидевшая напротив, пришивала кружево на шелковую сорочку, готовя себе приданое. Сумерки сгущались, и она напряженно вглядывалась в шитье. «Еще одна начинает новую жизнь», — подумал Тэд.

— Так что же? — спросил сосед.

Но Тэд не знал, о чем шел разговор.

Катер причалил к пристани, и Тэд сошел на берег. Он старался идти спокойно и не подавать виду, что его жена выиграла пять тысяч фунтов. Он одновременно чувствовал себя и бодрым и усталым. Вместе с соседями, которые ехали с ним на катере, он поднялся на холм. Они все еще продолжали подтрунивать над ним по поводу выигрыша, не понимая, что пора бы кончить. Вечер был удивительно тихий и теплый. Солнце, спускаясь на горизонте в туманную гряду облаков, обрамляло их нежные очертания тонкой золотой нитью.

Один за другим его спутники сворачивали в боковые улицы или в открытые калитки своих домов. В конце концов с ним остался только один человек, который жил в небольшом домишке в конце улицы. Тэд и его спутник вдруг притихли и стали серьезными. Тэд почувствовал, что от напряженной улыбки у него заболели губы.

— Я чертовски рад, что тебе так повезло.

— Спасибо, Эрик, — тихо отозвался Тэд.

— Ни за кого бы я так не радовался, как за тебя.

— Это очень благородно с твоей стороны.

— Я говорю от чистого сердца.

— Ладно, ладно… я сам не ожидал ничего подобного.

— И мы не возражали бы против такого лакомого кусочка.

— Еще бы.

— В следующем месяце предстоит очередной взнос за дом, а тут еще Нэлли снова возвращается к нам. Боб никак не может найти работу. А мы едва успели расплатиться с долгами за их свадьбу.

— Плохо дело.

— Она ждет наследника, и я боюсь, что отцу с матерью придется расплачиваться и за это.

— Подумать только, давно ли Нэлли была еще совсем девчонкой и каталась на самокате.

— Растут дети, — согласился Эрик. — Если бы не этот взнос за дом. Первого числа. Они требуют деньги на бочку. Если бы не это, мы были бы рады возвращению Нэлли. Что ни говори, родная дочка, дом сразу повеселеет.

— Нос от гордости задерешь, когда станешь дедом.

— Все может быть.

Они молча остановились возле дома Эрика. В голове у Тэда зародился план, и вместе с ним пришло незнакомое ощущение силы и счастья.

— Я не оставлю тебя в беде, старина, — сказал он.

— Очень благородно с твоей стороны.

— Я говорю от чистого сердца, — отозвался Тэд.

Расставаясь, они пожали друг другу руки. До дома Тэда оставалось всего несколько шагов, и он шел не торопясь.

«Тепло и сухо, — подумал он. — Надо будет полить сад». Тэд подошел к своей калитке. Во дворе никого не было. Он остановился на мгновение и огляделся вокруг. Ему показалось, что дом, в котором они прожили десять лет, он видит впервые. Он обнаружил, что дом выглядит отвратительно. Черепица на крыше выгорела от солнца, деревянная облицовка нуждалась в покраске, дорожка, некогда с таким рвением собственноручно вымощенная булыжником, производила несолидное впечатление. Дерзкая мысль промелькнула в сознании Тэда: «Пожалуй, можно будет переменить жилье». В сравнении с раскрывающимися перед ним возможностями дом казался тесным и убогим. Даже его название «Мод шан»[15] звучало жалко и смешно.

Тэд не решался сразу войти в дом. В их жизни с Грейс так давно не случалось ничего значительного, что теперь он испытывал робость. Он не знал, как Грейс отнеслась к происшедшему. Может быть, она так разволновалась, что даже не сварила обед. Он надеялся, что так и случится, но опасался, что ошибается.

Тэд вошел в комнату, повесил шляпу и громким фальшивым голосом крикнул:

— А где же моя богатая жена?

Грейс была на кухне. Она накрывала на стол.

— Ты опоздал, — заметила она, — обед остывает.

Дети с трудом сохраняли спокойствие, им не терпелось поскорее покончить с едой и идти гулять.

— Мне удалось избавиться от репортеров, — равнодушно сказала Грейс.

Грейс — женщина с характером, и она, наверно, без труда отделалась от нескольких начинающих репортеров. Но она, казалось, не собирается разговаривать на эту тему даже с собственным мужем. Тэд почувствовал, что он становится меньше ростом. Он напряженно вглядывался в лицо жены.

«Откуда она могла достать эти деньги?» — снова подумал он, на этот раз со злостью.

Вскоре они остались вдвоем. Воцарилось молчание. Грейс начала убирать со стола. Тэд почувствовал, что он должен что-то сделать. Он неловко обнял жену.

— Ты довольна, дорогая?

Она бросила на него быстрый взгляд, ее лицо сморщилось, и по нему пробежала судорога, которая была хуже слез, Грейс вырвалась из рук мужа.

— Да, — ответил она и, взяв со стола груду тарелок, направилась в кухню. Тэд последовал за ней.

— Чужая душа — потемки, — сказал он, — ведь ты ни разу ни словом об этом не обмолвилась.

«Непроницаема, как индеец», — подумал он.

Грейс убирала посуду. Движения ее были порывисты и нервны.

— Я продала кольцо и цепочку матери, — сказала она через несколько минут, словно угадывая его мысли, — к нам сюда заходил скупщик золота. Каждую неделю я покупала по одному лотерейному билету, пока не истратила всех денег.

— Вот как, — сказал он. Значит Грейс продала обручальное кольцо своей матери, чтобы покупать лотерейные билеты.