Аврора и Сократ - [47]
в тот момент, когда они должны были врезаться в стенку, ловко отвернул от неё.
— Не беспокойся! — сказал папа. — Он знает, что делает. Сейчас я буду переводить тебе, что он говорит. Эти дома, на которые он показывает, им больше пятисот лет.
«Ничего удивительного, — подумала Аврора, — они такие кривые, высокие и узенькие, что, если бы не прислонялись друг к другу, точно упали бы».
— В этом городе, когда люди переезжают в другую квартиру, им приходится затаскивать мебель через окна. Настолько узенькие коридоры в домах. А когда они учатся водить машину, им первым делом объясняют, как выбраться, если машина упадёт в канал, которых здесь очень много.
— Тогда давайте будем ездить здесь на трамвае, — предложила Аврора.
— А вот самый маленький в Амстердаме дом. — Папа указал на крошечный домик, от которого остались только дверь и небольшое окошко над ней.
В этот момент капитан судна указал на невысокую башню на берегу.
— Её называют «Башня слёз», — переводил папа. — В старину юноши и мужчины, уходившие в море, прощались в ней со своими близкими. Они расставались на несколько лет, если не навсегда, и случалось, что те, кто оставался дома, тут же оплакивали их здесь.
— Наверное, те, кто уходил в море, тоже плакали, — предположила Аврора. — Мы не плакали, когда мама уезжала в Голландию, но глаза у всех были на мокром месте. Смотри, дома стоят прямо в воде, папа! Вон вода плещется на кухне и доходит почти до окон.
— И ни на ком из людей нет спасательных поясов, — сказал папа.
Через некоторое время Аврора насмотрелась на достопримечательности и стала разглядывать тех, кто ехал с ними на трамвайчике.
Пара англичан внимательно прислушивалась ко всему, что говорил шкипер, и каждый раз, когда он что-нибудь объяснял, обменивалась взглядами и повторяла за ним объяснения. Но двое других, кого папа назвал индонезийцами, не говорили почти ничего. Время от времени они смотрели друг на друга и кивали головами. Дама носила на ногах тоненькие чулки и крошечные туфельки. Аврора видела, что она мёрзнет: она заплетала ногу за ногу, пытаясь таким образом согреться. Может, она была из страны, где всегда тепло? Аврора сняла свой шарфик, подошла к маленькой даме и положила шарфик ей на колени.
— Погрейтесь, пока мы тут, — предложила она.
Дама удивлённо взглянула на Аврору, и папа объяснил ей, что сказала Аврора. Тогда она сначала одними карими глазами, а потом и всем лицом улыбнулась, и Аврора поняла, что она очень обрадовалась.
Они проплыли под многими-многими мостами и вдоль многих-многих улиц. В одном месте Аврора увидела на берегу маленькую девочку, которая держала за руку своего младшего брата. С ними были санки, и они переходили через дорогу, потому что на другой стороне лежал большой плоский сугроб снега. Когда они перешли, девочка села на санки, и мальчик их потянул.
— Им бы к нам в Тириллтопен, там они увидели бы настоящую ледяную горку!
Тут экскурсия закончилась, и шкипер, который управлял судном и показывал город, выставил на свой стул чашку. Наверное, он хотел получить ещё немножко денег за то, что он так интересно обо всём рассказывал.
Маленькая индонезийская дама вернула Авроре её шарфик. Она улыбнулась и исчезла.
— Очень странно, — заметила мама, — я опять проголодалась, хотя ничем, кроме развлечений, мы не занимались.
Они опять пошли вдоль канала, и неожиданно папа сказал:
— Давайте зайдём сюда и поедим!
Они зашли в дом и, к удивлению Авроры, обнаружили там пальмы в огромных цветочных кадках и картины с изображением странных домов на стоящих в воде сваях, а когда она увидела официанта, то опять удивились: он тоже был очень небольшого роста с желтовато-коричневой кожей и карими глазами.
— Он, наверное, брат той женщины, что куталась в моём шарфике на речном трамвайчике, — предположила Аврора.
— Во всяком случае, они приехали из одной и той же страны, — сказал папа. — Мы ведь сейчас находимся в индонезийском ресторане. — Папа уже заказывал: — Вы получите по яичнице, — сказал он Авроре и Сократу, — и ещё, конечно, по стаканчику сока, а мы с Мари закажем для себя блюдо из риса и, может быть, по чашке чая, чтобы согреться.
Маленький официант подошёл снова и расстелил перед ними на столах бумажные скатёрки с нарисованными на них пальмами, домами и детьми в чудных головных уборах.
Сначала им подали две яичницы, а потом рис с кусочками мяса. Ещё им на стол поставили чашки с фруктами и специями.
— Ешь осторожно, Мари, — сказал папа. — Я слышал, в таких местах подают очень острые приправы. Но вот эту, красную, я попробую, она очень похожа на наш томатный кетчуп.
Мама хотела что-то ему сказать, но не успела. Папа взял лежавшую рядом ложечку и попробовал соус, после чего страшно покраснел и потянулся за своим стаканчиком чая. Он быстро выпил его, хотя тот был очень горячий. После этого он положил глаз на стакан сока Авроры и тоже выпил его в два приёма.
— Это был не кетчуп. — Вот единственное, что он смог выговорить.
Авроре подали новый стакан сока, и они с Сократом быстро справились со своими яичницами. В них никаких особенных пряностей не было. Мама с папой тоже немного поели, хотя к своим блюдам отнеслись не без опасливого уважения.
