Аврелия - [48]

Молодая девушка медленно при помощи Вибия Криспа сошла с носилок; Флавий Климент и молодой цесаревич Веспасиан были около Аврелии. Заметив этих знатных римских граждан, среди которых был Веспасиан, наследник царствовавшего Домициана, ликторы почтительно склонили свои секиры. Цецилию подвели к госпоже, и Аврелия, улыбаясь, возложила свою руку на ее голову. Это был первый момент процесса отпущения рабов на свободу.

Вибий вздрогнул. В момент, когда Аврелия исполнила первый акт этого процесса, Парменон и Регул выступили гордо вперед и почти задели Вибия. Гургес угрожающе крикнул, Олинф заволновался, и оба кинулись к ним навстречу с целью задержать их.

Произошло маленькое замешательство, но ликторы восстановили порядок. Чувствовалось, что должна произойти потрясающая сцена, что надвигается событие, которое будет иметь крупные последствия… Но какие?

Следуя обычаю, претор прежде всего обратился к Аврелии и спросил ее о причинах, которые заставили ее прибегнуть к помощи суда. Аврелия о причинах умолчала, заявив лишь, что хочет дать Цецилии свободу. Рука ее все еще покоилась на голове рабыни. Наконец твердым голосом она произнесла:

— Я хочу, чтобы эта молодая девушка была свободной!

И тут же сняла с ее головы свою руку. Претор жезлом своим слегка дотронулся до головы рабыни и тоже произнес:

— Объявляю, что ты свободна по праву квиритов.

Один из ликторов подошел к Цецилии, повернул ее вокруг себя — последний акт освобождения — и отпустил ее. Процесс был окончен, и Цецилия могла идти на все четыре стороны.

Но тут произошло нечто необычайное. В ту минуту как Парменон пытался схватить веселую и сиявшую Цецилию, наблюдавший за ним Гургес (он все время не сводил с него своих воспаленных глаз и следил за всеми его движениями) так сильно ударил Парменона за его дерзкую попытку, что тот не устоял и покатился при общем хохоте торжествующей толпы. Регул сейчас же обратился к претору и стал просить защиты, а люди Парменона уже готовы были броситься на Гургеса и наказать его по-своему за расправу могильщика с бедным Парменоном. Еще минута, и казалось, что в дело пойдут копья и мечи вооруженной стражи Аврелии, что произойдет общее побоище… Толпа волновалась, и слышны были угрожающие крики, люди размахивали руками и готовы были вступить врукопашную… Гургес давно готовился к этому удару и был весьма доволен.

Претор Публий Овидий Намуза опять должен был прийти на помощь: он остановил разгоравшуюся распрю и быстро восстановил тишину и порядок. Около его кресла образовался круг, и снова можно было приступить к делу. Он ясно видел, что Парменон хотел обратного закрепощения Цецилии и что нападение Гургеса помешало ему.

— Кто требует суда и справедливости? — кричал герольд.

— Я требую, я, — дрожащим от гнева голосом громко ответил задыхавшийся Парменон и приблизился к креслу претора.

— Что тебе надо? Чего ты хочешь? — спросил его претор.

— Я требую, — начал Парменон, — чтобы Цецилию не освобождали! Или она вновь должна сделаться моей рабыней. Освобождение произошло неправильно, с явным нарушением условий купли.

— Каких условий?

— Таких, что Цецилию никогда нельзя отпустить на свободу. А ее только что отпустили. Аврелия, без сомнения, может проявлять свою власть над рабыней, но не имеет права возвращать ей свободу. Цецилию я считаю снова за собой.

— Требование справедливо, — сказал претор среди всеобщего шума. — Условия нарушены, и ты имеешь право оставить рабыню себе.

Вибий Крисп и Плиний Младший выступили с возражениями: первый как опекун Аврелии, а второй как адвокат ее. Оба они старались доказать всю несправедливость требований Парменона и неправильность действий претора, предоставившего ему право обратно получить Цецилию.

Возражая, Вибий случайно бросил взор в сторону барышника и обомлел. Парменон трясся как в лихорадке, и мы не преувеличим, если скажем, что он отупел от какого-то непонятного и неизвестно откуда идущего страха. Он побледнел, руки и ноги у него тряслись, и холодный пот падал с лица его, смешавшись с кровью, оставшейся после удара Гургеса. Вид его был жалок и отвратителен. Он стучал зубами и глядел на Регула с выражением немой просьбы.

Но Регул оставался безучастным к нему и, играя складками своей одежды, тупо глядел в землю.

Какой-то молодой человек и старик спешили к судбищу, расталкивая толпу, и первый из них с силой опустил руку на голову дрожавшего Парменона.

Парменон вдруг обернулся и, казалось, был поражен как громом. Его колени дрогнули. Он узнал и молодого человека, и старика. Это были Метелл Целер и его верный вольноотпущенник Сосифат.

Сосифат, прибывший в Рим всего лишь несколько дней тому назад, принимал, подобно своему господину, все меры к тому, чтобы напасть на след убийцы Люция Метелла. В свое время, тотчас же после совершения этого гнусного злодеяния, он уже производил в Риме самые тщательные розыски, но все его усилия оказались тщетными, так как Федрия тогда еще не решался показываться в столице.

Прибыв теперь вторично в Рим, Сосифат возобновил свои поиски в предположении, что Федрия, знавший об изгнании Метелла Целера, мог уже появиться в Риме, не рассчитывая больше встретить здесь кого бы то ни было из своих опасных знакомых.