Авиация и время 2000 03 - [30]
В тот страшный день в воздушных боях, под почти непрерывными бомбежками и артобстрелами были уничтожены практически все самолеты 129-го ИАП. К вечеру летное поле Тарново было перепахано гусеницами немецких танков (впоследствии гитлеровцы называли район Белостока «русским Дюнкерком» – за огромное количество уничтоженной и брошенной военной техники). Иннокентий Кузнецов вместе с другими «безлошадными» летчиками и техниками через болота пробивались на восток. Спустя несколько дней около сорока человек (все, что осталось от полка) вышли из окружения. Часть из них, в т. ч. Кузнецов и Ко-шелев, после переформирования попали в 180-й ИАП, который был наспех собран из трех эскадрилий, вооруженных И-16 и МиГ-3. В августе 1941 г. полк вступил в сражения под Ржевом. Герой Советского Союза генерал-л-т авиации С. Ф. Долгушин вспоминал: «… эскадрильи были рассредоточены по разным сторонам аэродрома и вели боевые действия самостоятельно, поэтому знакомство летного состава происходило, главным образом, в столовой за ужином… В боях я уже более тесно познакомился с боевыми качествами летного состава. Особенно мне нравились Кузнецов и Кошелев… 13 октября 1941 г. полк попал в окружение на аэродроме Ерши, севернее Ржева. Взлетать пришлось под обстрелом танков, в тумане. Приземлиться собирались в Мигалово, под Тверью, но аэродром уже заняли немцы. Эскадрильи были вынуждены садиться в Клину. При перелете оттуда офицер, исполнявший обязанности командира эскадрильи, вместо назначенной посадки под Талдомом, привел истребители на Центральный аэродром в Москве. Будучи ранее летчиком-испытателем, он уехал в Чкаловскую, бросив подчиненных и технику. Оставшись без командира, летчики во главе с Кузнецовым перелетели под Талдом и позднее вернулись в полк…».
По итогам боев с люфтваффе 180-й ИАП можно было назвать одним из самых результативных на тот период. Однако общая обстановка была такова, что уже 17 октября полк оказался на аэродроме Борки, на северной оконечности Московского канала. МиГи и ЛаГГи 180-го ИАП (И-16 в части практически не осталось) все чаще стали летать на штурмовки, а во время декабрьского контрнаступления удары по наземным целям стали их основной боевой работой. «В связи с постановлением командования перевести авиаполки на 2-эскадрильный состав,… ЛаГГ-3 вошли во вторую эскадрилью, которой командовал я, – вспоминал С. Ф. Долгушин. – Самолетов в полку становилось все меньше. Приходилось летать подчас составом обеих эскадрилий. В этих случаях я возглавлял группу. Кузнецов и Кошелев были прекрасные летчики, хорошие товарищи, упорные в бою,… у меня как ведущего группы претензий к ним не было…».
А в Иркутске с самого начала войны родные Иннокентия считали его пропавшим без вести. Кошелев 10 ноября 1941 г. писал с фронта: «… Мама, к вам есть одно поручение. Мы живем вместе с другом, с которым вместе и на заводе работали. Нужно вам сходить к его родным…, а то он связь потерял и не знает, где они есть…». Подробнее Кузнецовы узнали о фронтовой судьбе Иннокентия, когда получили вырезку из праздничной газеты от 23 февраля 1942 г. с заметкой «Командир, выросший в боях с оккупантами». В ней, в частности, говорилось: «… Великая Отечественная война с немецкими захватчиками закалила наши командные кадры, выдвинула огромный слой боевых талантливых командиров, испытанных в боях и до конца верных своему воинскому долгу и командирской чести. К числу таких… относится командир подразделения старший лейтенант тов. Кузнецов. Отличный воздушный боец, он умело передает молодым летчикам свой богатый боевой опыт. Партия и советское правительство достойно оценили заслуги т. Кузнецова. Его грудь украшают два ордена Красного Знамени и Красной Звезды…». Многие ли в начале войны были удостоены трех орденов в течение семи месяцев?
17 марта 1942 г. бои под Москвой для 180-го ИАП закончились. Часть была выведена на переформирование. Личный состав направили в 22-й запасной авиаполк в Кинешме, где проводилась сборка поступающих по ленд-лизу английских истребителей «Харрикейн» и обучение строевых летчиков. Кинешма запомнилась Иннокентию на всю жизнь: там он познакомился с самой лучшей девушкой Зоей, которая после войны стала его женой, и освоил самый «отвратительный» свой самолет. Ветеран битвы за Британию «Харрикейн» по многим параметрам уступал «мессеру», но, как бы там ни было, он выручил наши «безлошадные» авиачасти в самый тяжелый период войны. Советские специалисты усилили вооружение «британца» пушками ШВАК, и освоившие его летчики вполне успешно вели бои с противником (как признавали сами англичане, они «и не подозревали, на что способен этот самолет»).
Получив 22 «Харрикейна», в июне 1942 г. 180-й ИАП был переброшен в район Белгорода и попал в самое пекло «харьковской мясорубки». А в полку 60% летного состава – свеженькие выпускники ускоренных курсов. Через месяц в 180-м ИАП осталось всего 5 самолетов, из летчиков-«стариков» – только семеро. «В один из вечеров, после ужина, Пасечник*, Кузнецов и Кошелев пришли в мою эскадрилью и предложили драться только «старикам», вспоминал С. Ф. Долгушин. – Чем мотивировали – летая с молодежью, мы и их потеряем, и сами можем погибнуть, а старым составом – и немцев будем сбивать, и сами уцелеем, и молодежь сохраним. Командир полка согласился с нами…». Таким образом, в июле 1942 г. «боевая мощь» 180-го ИАП практически выражалась одним звеном (Долгушин – Марикуца – Кошелев) и одной парой (Пасечник – Кузнецов). Однако потерь больше не было, а немцам досталось изрядно – только Долгушин, Кузнецов и Кошелев сбили, как минимум, по 5 самолетов**. В конце июля, передав «Харрикейны» в 436-й ИАП, личный состав 180-го ИАП отправился на переформирование в Иваново.
