Авиация и космонавтика 2016 01 - [13]
В итоге недобросовестного и предвзятого отношения и банальных доносов была поломана судьба блестящего опытного боевого командира, который в результате целый год был не у дел и впоследствии на прежний уровень уже не поднялся. А ВВС Красной Армии потеряли перспективного подающего надежды офицера, который вполне мог стать генералом и впоследствии руководить объединениями.
Предыдущая биография полковника И.А. Зыканова была вполне положительной со всех точек зрения, в определенном смысле его судьба была примером военной карьеры советского командира. В Красную Армию Иван Алексеевич вступил в 1918 г. в возрасте 15 лет, участвовал в гражданской войне, сначала рядовым, а затем командиром стрелкового взвода. В 1921 г. был зачислен в военно-морское училище и по его окончании в 1922 г. служил помощником командира подводной лодки (механиком) на Черноморском флоте. В авиацию перешел в 1924 г., получив назначение на должность механика авиаотряда. Окончив в 1931 г. Сталинградскую авиашколу, служил летчиком и командиром звена. В 1937 г. участвовал в гражданской войне в Испании, командовал эскадрильей. При освобождении Западной Украины в сентябре 1939 г., он, на тот момент командир 12-го ИАП, совместно с еще двумя летчиками, стал автором единственной подтвержденной победы над польским самолетом. С января 1940 г. Зыканов командовал 38-й истребительной авиабригадой, а в мае 1941 г., закончив академию, вступил в командование 14-й САД.
Из воспоминаний генерала Гейбо четко прослеживается, что комдив вовремя объявил тревогу, а после того, как посты ВНОС сообщили о пересечении границы немецкими самолетами, приказал их сбивать, чем привел в состояние полной прострации даже такого опытного бойца как Гейбо. Тем не менее, именно это твердое решение комдива буквально в последний момент спасло 46-й ИАП от первого внезапного удара:
"Прерванный сон возвращался с трудом. Наконец я стал понемногу подремывать, но тут снова ожил телефонный аппарат. Чертыхнувшись, взял трубку. Снова комдив.
- Объявите полку боевую тревогу. Если появятся немецкие самолеты - сбивать!
В телефоне звякнуло, и разговор прервался.
- Как сбивать? - заволновался я. - Повторите, товарищ полковник! Не выдворять, а сбивать?
Но трубка молчала. Свет снова зажегся, комиссар встал и начал быстро одеваться.
- Что там? - спросил он.
- Боевая тревога, - ответил я.
Взлет Не-111 из KG 55 утром 22 июня 1941 г.
Аэрофото аэродрома Млынув, сделанное 22-24 июня 1941 г. Хорошо видно, что воронки от бомб легли вдалеке от ангаров и стоянок самолетов
22 июня 1941 года. Пронзительное, душу выматывающее завывание полевой сирены мгновенно подняло лагерь на ноги. Через пятнадцать минут пришли доклады, что все четыре авиаэскадрильи приведены в полную боевую готовность. И я, да и все летчики, были уверены, что это очередная учебная тревога, какими за последнее время нас просто замучили..."
Учитывая, что перед нами воспоминания со всеми присущими любым мемуарам недостатками, сделаем небольшие комментарии. Во-первых, приказ Зыканова, который цитирует Гейбо: "Объявите полку боевую тревогу. Если появятся немецкие самолеты - сбивать!" - это явно два разных приказа, полученные в разное время. Первый, об объявлении тревоги, очевидно, был отдан около 03.00. Приказ сбивать немецкие самолеты явно был получен после поступлений данных от постов ВНОС, около 04.00-04.15. В связи с этим становится понятен и взлет лично Гейбо, ведь до этого было поднято в воздух дежурное звено именно с целью выдворять нарушителей границы, а вот Гейбо однозначно взлетел уже именно с приказом сбивать немецкие самолеты! Причем капитан, и это четко следует из его воспоминаний, явно был в больших сомнениях, что не удивительно, учитывая, что в течение часа ему выдали два полностью противоречащих друг другу приказания. Что и говорить, летчику было от чего "схватиться за голову", но он не только взял на себя полную ответственность за происшедшее, но и довольно быстро в воздухе разобрался в ситуации и атаковал летевшие немецкие бомбардировщики, и тем самым отразил первый немецкий удар:
"Примерно в 4 часа 15 минут от постов ВНОС, которые вели постоянное наблюдение за воздушным пространством, поступило сообщение, что четыре двухмоторных самолета на малой высоте идут курсом на восток. В воздух по заведенному порядку поднялось дежурное звено старшего лейтенанта Клименко.
- Знаешь, комиссар, - сказал я Трифонову, - полечу-ка сам. А то видишь, мгла опускается, как бы чего-нибудь опять, вроде Шалунова, не напутали. Сам разберусь, что за самолеты. А ты тут командуй.
Вскоре я уже догонял звено Клименко на своем И-16. Приблизившись, подал сигнал: "Пристроиться ко мне и следовать за мной". Бросил взгляд на аэродром. На краю летного поля резко выделялась длинная белая стрела. Она указывала направление на перехват неизвестных самолетов.
Пока летели, я пытался разобраться в обстановке. Наверняка это свои самолеты, их пустили для проверки бдительности постов наблюдения и боевой готовности истребителей, их способности перехватить и уничтожить, в случае необходимости, противника. Что ж, покажем свое умение! Я прибавил газу, мой самолет стремительно двигался в нужном направлении.
