Еще одним годом позже Главком ВВС потребовал "неукоснительного выполнения требований приказа авиационными командирами всех степеней", которым надлежало "контролировать установленные нормы налета (боевых вылетов) летного состава и своевременно предоставлять ему профилактический отдых на 15 суток". По всей видимости, руководство в принятии решения не очень-то оглядывалось на опыт американцев, однако те уже в начале вьетнамской кампании пришли к аналогичной необходимости организации полноценной системы мер по поддержанию здоровья и боеспособности летного состава, наладив специальную программу под наименованием "отдых и восстановление" и после определенного число вылетов отправляя летчиков на "курортные" базы Гавайев и Филиппин.
Впрочем, в боевой обстановке у нас на положенный отдых рассчитывать приходилось далеко не всем и не всегда: на первом плане оставалось выполнение боевых задач, а установленные нормы удовлетворялись по остаточному принципу — при наличии достаточного числа летчиков в строю, в перерывах между операциями и прочих "если", включая и наличие попутного "борта", следующего в Союз. Ожидать самолета можно было не один день, а то и приходилось добираться на "перекладных", иной раз неделю-две дожидаясь подходящего рейса на чужом аэродроме.
У транспортников в этом отношении было большое преимущество — на рейс в Союз из Кабула или Баграма можно было рассчитывать практически каждый день, добираясь к месту назначения с кем-то из своих же коллег.
Что касается упомянутого "социально-бытового обеспечения", то обычным образом все вопросы обустройства преодолевали своими же силами, оборудуя более-менее пристойное жилье, пусть и без претензий на комфорт, и с помощью своих же коллег-транспортников доставляя из Союза кондиционеры, телевизоры, холодильники и прочие бытовые предметы, вплоть до утюгов и посуды. Привычным "хозспособом" в каждом уважающем себя подразделении сооружались баньки, спортплощадки с самодельным инвентарем, комнаты отдыха. В Баграм и Кабул авиаторы с помощью тех же транспортников ухитрились привезти даже бильярд, понятным делом среди штатного кульпросветимущества не числившийся. Комплектация последнего, между прочим, оговаривалась специальным приказом Минобороны СССР от 1976 года и должна была включать прежде всего средства агитационно-пропагандистского характера — щиты и плакаты с наглядной агитацией, выдержками из уставов и наставлений, войсковые радиоприемники, обеспечивающие трансляцию передач политико-просветительного значения и новостей, а также, ввиду "заметной тяги военнослужащих к музыкальным инструментам личного пользования", — гитары, баяны, гармошки и национальные струнные инструменты; из средств проведения досуга допускались библиотеки, формируемые "из расчета 3–4 книги на каждого военнослужащего с литературой политического и художественного характера", а также наборы красок для развития изобразительной самодеятельности и оформительства, шахматы и шашки, не относившиеся начальством к азартным играм (впрочем, и без того во всяком порядочном экипаже транспортного самолета на борту имелись нарды и кубики-кости, позволявшие скоротать время в ожидании вылета).
Правда, до бытовых мелочей и всякого рода обыденных надобностей у снабженцев и начальства внимание обычно не опускалось, и даже в Кабуле и "почти столичном" гарнизоне Баграмской авиабазы то и дело не сыскать было зубной пасты, бритвенных лезвий и обычных носков. Приходилось обращаться к "товарно-денежным отношениям" с хозяевами здешних дуканов, благо уже с 1980 года распоряжением Совмина СССР, "исходя из конкретных экономических и социальных условий", устанавливалась выплата военнослужащим советского контингента денежного содержания в специальных чеках для приобретения товаров первой необходимости (обладание "нормальной" зарубежной валютой по тогдашнему законодательству рассматривалось как уголовное преступление). Для этого были введены заменяющие деньги "афганские чеки" с красной полосой, на которые можно было покупать необходимое и в гарнизонных торговых точках, и в местных лавках. Так же широко пользовались и местной валютой-афгани, пусть даже те стоили весьма дешево, имея курс 35–40 к полновесному рублю.
Силами той же транспортной авиации, выделявшей специальный самолет-"почтовик", организовывалась доставка почты и, непременно, — центральных газет. Отношение к "почтарю" всегда было самым теплым и его встречали с особым нетерпением — "на войне нужны прежде всего порох, хлеб и письма", о чем знает всякий, служивший в армии и дожидавшийся вестей из дома. Центральной прессе, несущей партийное слово, начальство уделяло особое внимание — как-никак, по мудрому ленинскому изречению, "газета — это не только коллективный пропагандист и коллективный агитатор, она также и коллективный организатор!". Газеты предписывалось своевременно доставлять в гарнизоны, на обязательных политинформациях доводя очередные судьбоносные решения партии до личного состава, что рассматривалось теми же руководящими органами как источник "высокой идейности — силы советского воина".
