Несколько позже штаб партизанского движения Западного фронта подтвердил, что в результате удара по аэродрому Сеща 8 июня авиацией 1- й ВА было уничтожено и повреждено 31 самолет противника, разрушено 3 барака, уничтожен продовольственный склад, 21 автомашина, 14 бочек с бензином, до 150 человек обслуживающего персонала базы.
Следует отметить, что помимо 23 штурмовиков, не выполнивших боевое задание, группа из 9 Пе-2 и 8 истребителей прикрытия от 215-й иод оторвалась от общего боевого порядка и, "не догнав бомбардировщиков других групп", до цели не дошла, отбомбилась по запасной цели ст. Бетлица, а затем "возвратилось но свой аэродром".
Весьма трагично завершился налет авиации 1-й ВА на аэродромы противника 10 июня. В этот день штаб 1 -й ВА организовал удары по трем аэродромам: Сеща, Брянск и Озерская.
Для выполнения боевой задачи было задействовано 44 Пе-2, 54 Ил-2 и 135 истребителей. Из этого числа по аэродрому Сеща выделялось 36 Пе-2 от 204-й бод, 23 Ил-2 и 6 Як-1 от 233-й шад, 20 Як-1 и Як-7 и 4 Ла-5 309-й иод, 55 Ла-5 от 215-й иод 2-го иак. Для действий по аэродрому Брянск "работали" 8 Пе-2 204-й бад, 23 Ил-2 224-й шад, 42 Як-7 от 303-й иод, и по аэродрому Озерская – 8 Ил-2 224-й шад, 8 Як-1 аэ "Нормандия".
В документах штаба 1 -й ВА и некоторых соединений отмечается, что при подготовке к боевому вылету каждый штурмовой авиаполк имел последние данные и фотосхему аэродрома удара "с наличием и расположением матчасти на аэродроме и системы ПВО аэродрома за 10.06". Однако это не совсем так. Анализ боевых распоряжений ряда авиаполков на удар по аэродромам 10 июня позволяет сделать вывод, что в полках имелись точные данные о наличии и расположении самолетов на аэродромах – фотопланшеты – только на 7 июня. Фотоданные авиаразведки 8 и 9 июня в части не спускались. Поэтому летный состав в полках при постановке боевых задач пользовался во многом устаревшими данными.
План удара фактически повторял план, составленный 7 июня. Каких-либо серьезных изменений не вносилось. В то же время, ни о какой внезапности удара речи быть не могло.
Удар по аэродрому Сеща 8 июня довольно крупными силами и пролеты разведчиков армии над аэродромами в течение всего дня 9 и утром 10 июня укрепили противника в мысли, что советское командование готовится нанести еще более сильный налет на аэродромы базирования его бомбардировочной авиации. Тем более что после отмены боевого задания 9 июня перелет выделенных для удара групп штурмовиков и истребителей на свои аэродромы сопровождался разного рода "разговорами" в эфире, а 10 июня они вновь "подсели" на аэродромы подскока. Перелет такой большой массы самолетов в оба конца, очевидно, не мог остаться незамеченным для немецкой авиаразведки и службы радиоперехвата.
К этому следует добавить, что на рассвете 10 июня 2-я воздушная армия силами 48 Ил-2 от 1 -го шак в сопровождении 77 истребителей от 4-го иак нанесла удары по двум аэродромам Харьковского аэроузла. Судя по документам, налет оказался для противника неожиданным, и он понес чувствительные потери. По докладам экипажей штурмовиков и истребителей убыль матчасти люфтваффе на атакованных аэродромах составила около 40 самолетов уничтоженных и поврежденных. При этом потери советской стороны исчисляются всего двумя Ил-2.
Несомненно, о налете советской авиации на Харьковский аэроузел командование немецких авиагрупп в полосе Западного, Брянского и других фронтов было тотчас же извещено. Соответственно, вся система ПВО и силы истребителей в прифронтовой зоне были приведены в повышенную боевую готовность.
Из докладов "следопытов" 1-й ВА, вылетавших на доразведку немецких аэродромов, следовало, что ПВО аэродромов Сеща и Брянск к этому времени были еще более усилены за счет сосредоточения в районах аэродромов и на подступах к ним дополнительных сил малокалиберной и среднекалиберной зенитной артиллерии и истребительного прикрытия. Теперь немецкие истребители контролировали не только ближние, но и дальние подходы к аэродромам.
Было ясно, что одновременный удар несколькими группами по аэродромам неизбежно будет сопровождаться большими потерями с нашей стороны при значительно более низкой эффективности удара.
Забегая вперед, следует отметить, что сам вылет на боевое задание в ряде соединений прошел без соблюдения элементарных мер по обеспечению скрытности. В частности, как следует из документов 309-й иад, командир дивизии п-п-к И. И. Гейбо во время взлета своих истребителей и их пристраивания к штурмовикам находился "…на вышке с микрофоном от РСВ …и лично командовал истребителями после взлета при сборе". Причем происходило это безобразие в присутствии заместителя командующего 1-й ВА генерал-майора И. Г. Пятыхина, который прибыл на КП дивизии "для удобства управления и организации удара". О какой внезапности налета можно говорить, если взлет 32 истребителей и 23 штурмовиков фактически шел прямым текстом в радиоэфире.
Кроме этого, нельзя сбрасывать со счетов и известное утомление летного состава выделенных для удара полков, накопившееся в результате трехдневного ожидания боевого вылета. Как следует из донесения замполита 571- го шоп капитана Н. И. Генералова, в разговоре с летчиками полка капитаном И. Г. Выхором, ст. лейтенантом И. С. Старченковым и мл. лейтенантом Н. Н. Сканцевым он выяснил, что "отмена боевого вылета и перенесение его но другие дни очень болезненно переносятся летчиками". Например, Сканцев "выразил мысль: лучше слетать два роза, чем в течение трех дней находиться под напряжением ожидания боевого вылета". В таком же духе высказывались и другие летчики. Очевидно, такое психологическое состояние летчиков отрицательно отразилось и на боеспособности полков.