Августовский рассвет - [9]

— Я никогда не думал об этом! — воскликнул Цирипа, услышав похвалу майора своей профессии. На несколько мгновений он забыл о своем неизлечимом страхе.

— Да, фотограф, только благодаря вам мы, рядовые люди, становимся по-своему бессмертными. Хочу, однако, сказать тебе одну вещь. То, что тебе страшно, понимаю. Не понимаю, почему ты это показываешь. Так что, фотограф, выше голову! Учись вести себя так, чтобы никто не заметил, что ты боишься этой проклятой смерти. — И он рассмеялся.

У меня в голове мелькнула мысль, что майор не совсем в своем уме. Но уже в следующее мгновение, встретив его взгляд, я понял, в чем дело: майору Каменице тоже было страшно. Совет, который он давал Цирипе, был результатом его собственного опыта. Он испытывал страх, но ему удавалось вести себя так, что никто не догадывался об истине. Преувеличенная веселость, декламаторский тон, разговорчивость, короткие приступы смеха — все это было не чем иным, как уловками, с помощью которых майору удавалось маскировать свой страх.

Зазвонил телефон. Это командир полка интересовался обстановкой.

— Никаких изменений, господин полковник. Люди зарылись в землю и ждут. Как только кто пошевелится, немцы бьют по нему из минометов. Нет, еще не контратаковали и, по-моему, не будут…

Я был так заинтригован услышанным, что не удержался и, после того как разговор окончился, спросил:

— Что произошло, господин майор, почему вы изменили свое мнение?

Он посмотрел на меня недоумевающе.

— О каком мнении идет речь?

— Немцы будут контратаковать или не будут?

В ответ майор рассмеялся:

— Могу биться об заклад, что нет!

— Недавно вы утверждали совсем иное.

— Да, но потому, что меня забавлял безграничный страх твоего фотографа. Я хотел посыпать немного соли на его рану. Но теперь шутки в сторону. По моему мнению, немцы не предпримут контратаки. У них нет достаточных сил даже для наступления на одном участке. Их устраивает, что они будут перемалывать наши силы, находясь сами на выгодных, частично укрепленных позициях. И нельзя сказать, что пока им это не удалось. Наши люди держатся, да еще как, но я не знаю, сколько времени они еще смогут продержаться.

— Думаете, они оставят позиции без приказа?

— Нет, ни в коем случае! Люди не отступят, потому что в конечном счете некому будет отступать.

Я совсем не понимал майора. Сначала он пытался убедить меня, что гитлеровцы будут контратаковать. Потом сказал мне, что они не будут этого делать. Затем дал мне понять, что люди отступят со своих позиций, не выдержав смертоносного огня противника. А через секунду стал утверждать, что они этого не сделают, потому что погибнут все до одного.

— Я больше ничего не понимаю, господин майор!

— Серьезно? Если ты мне обещаешь не писать об этом, я тебе, дорогой мой, признаюсь, что я сам ничего не понимаю. Абсолютно ничего!

Не знаю, то ли вследствие этого признания, то ли из-за его поведения, но я почувствовал глубокую неприязнь к майору Каменице.

* * *

Вначале я подумал, что немцы все же начали контратаку. Весь участок вдруг ожил. Трещали автоматы, лаяли пулеметы, кашляли 81-миллиметровые и ухали 120-миллиметровые минометы.

Я бросился к выходу из землянки и только тогда отдал себе отчет в происшедшем. Не было речи ни о какой контратаке гитлеровцев. Напротив, с наших позиций двинулась в атаку новая волна атакующих. Артиллерия немцев заградительным огнем пыталась не допустить ее соединения с залегшими цепями. Но ни заградительный огонь, ни огонь автоматического оружия не сумел остановить ее.

Ведя на ходу сильный ответный огонь, атакующие быстро продвигались вперед.

Майор Каменица от удивления потерял дар речи.

— Невероятно! — наконец воскликнул он. — Не понимаю, откуда так быстро подошли резервы, да еще какие резервы!..

— Что вы хотите этим сказать?

— Ты, может, сумеешь отличить одни почерк от другого по скрипу пера. А вот мое ухо может оценить боеспособность взвода или роты по силе огня. Не знаю точно, какие силы были брошены сейчас в бой, но твердо могу сказать, что сила их огня исключительно велика.

В этот момент зазвонил телефон. Майор бросился к аппарату, жаждущий как можно скорее получить новые сведения.

Из ответа майора я понял, что звонит командир полка и интересуется развертыванием атаки.

— Нет, господин полковник. Напротив, атака развертывается, и, если так будет продолжаться, мы наверняка выбьем гитлеровцев с их позиций. Но разрешите узнать, какая часть сейчас атакует? Мы? Как мы, господин полковник? Нас остановили, и мы окопались, как я уже имел честь докладывать вам. Сейчас атакуют другие, притом их хорошо поддерживают огнем. Вначале я думал, что это русские.

Окончив разговор, майор протянул трубку телефонисту.

— Чтоб мне провалиться на этом месте, если я что-либо понимаю! Полковник тоже как с луны свалился. Тогда откуда же взялись эти? Комедия!

Атака продолжала развиваться. Со своего места у входа в укрытие я видел продвигающихся короткими перебежками солдат. Пулеметчик рванулся откуда-то из-за укрытия и бросился в воронку от тяжелой мины в нескольких шагах от нас. В следующее мгновение позади пулеметчика растянулся второй номер с двумя коробками. Пулеметчик немедленно открыл огонь.