Август. Первый император Рима - [50]

Антоний покидает Египет. Парфянская угроза. Встреча Фульвии и Антония. Настроение Антония. Соблазнительное предложение

Как мы уже видели, Марк Антоний отплыл из Александрии весной 40 г. до н. э. Пока его корабль рассекает волны у берегов Тира, давайте посмотрим на ситуацию, которая предстала перед ним.

Хотя он получал послания и депутацию ветеранов, которая проинформировала его о разногласиях в Италии, до этого времени он вообще ничего не слышал о событиях, закончившихся взятием Перузии. Основная причина, по которой Клеопатра побуждала его уехать, ничего общего не имела с событиями в Италии, но касалась положения в азиатских провинциях, которые кричали о необходимости действовать. Еще со времен поражения Красса при Каррах парфяне чувствовали себя хозяевами на границе Месопотамии. Разумеется, легче было разбить римскую армию в пустыне, чем занимать римскую провинцию, и парфяне считали слишком длительным делом покорение провинций Армении, Сирии и Малой Азии. Еще оставалось время для вмешательства римских войск. Задача Марка Антония, когда он отплыл из Александрии, была той же, что стояла перед Суллой сорок три года назад, — выбить восточного врага с греческих земель, восстановить греческую культуру и греческое превосходство под римским управлением, чтобы они не испытывали страха перед врагом. У Антония не было причин считать эту задачу особенно трудной. Парфяне были не опаснее Митридата, во всяком случае, так казалось наблюдателям из Рима. У Антония задача была даже более легкая. А когда он с этим покончит и добьется ожидаемого успеха, Антоний, как и Сулла, на которого он походил во многих отношениях, обратится на запад, который легко ему покорится и где он будет по возвращении истинным хозяином.

Однако в Тире он выслушал полное донесение о том, что против парфян ему потребуется вся его военная мощь. После сражения при Филиппах перебежчик Лабиен, сын своего знаменитого отца, перешел на службу к парфянскому царю и теперь с парфянской армией совершал набеги на римские провинции от Евфрата до Лидии и Ионии. Если Антоний намеревался собрать в Азии свои силы, с помощью которых он восстановит превосходство в Италии, ему следовало поторопиться, или парфяне прикарманят золотые яйца и самого азиатского гуся, эти яйца несущего. Как только возникла проблема, Антоний стал действовать быстро и решительно. Он отплыл с флотом из Тира, задержался на Родосе и прибыл к побережью Эгейского моря, где хотел оставить свой пост. Здесь, однако, он узнал новость, которая поколебала его планы и в корне изменила ситуацию, — сообщение о гражданской войне в Италии и взятии Перузии. Сообщение привело его в бешенство, но он не был бы Антонием, если бы не возмутился при известии о глупости, безрассудстве и неблаговидных делах его представителей в Италии. Разве кто-нибудь мог предположить, что дела пойдут таким образом, находись он в Италии? Даже Октавиан принес ему больше пользы. Антоний бранил Луция за глупость, проклинал Фульвию, а больше всех — Мания. Фульвия прибыла в Афины. Пересекши Эгейское море, Антоний встретил ее там.

Описание этой встречи не стало достоянием истории. Возможно, она носила такой характер, что оба ее участника не желали о ней вспоминать. Следует помнить, что Фульвия была личностью яркой, с необычайно сильным характером и была замужем за двумя знаменитыми людьми. Публий Клодий и Марк Антоний, совершив молниеносный взлет и обретя бессмертную славу, многим были обязаны этой женщине. Марк Антоний был никем до женитьбы на ней, и судьба уготовила ему столь же трагическое бессилие после того, как он ее потерял. Она могла быть жестокой, кровожадной, мстительной; говорят, она такой и была, как многие сильные женщины, но несомненно одно — она была сильной женщиной. Она совершила ошибку с перузийской войной; как и многие женщины, она была ослеплена ревностью. Однако самая ревность свидетельствует о преданности человека, ее испытывающего: возможно, смешным поводом, который привел ее прямо в руки Октавиана, была ее преданность мужу.

Однако Марк Антоний, только что прибывший от Клеопатры из Египта, был весьма недоволен ее ревностью. Чем больше ревновала Фульвия, тем более ужасными ему казались ее обвинения. Он готов был разразиться бранью против всякого намека на то, что он поступил бесчестно, и отвергать малейшее обвинение в неверности. Кроме того, ему, только что покинувшему Клеопатру, весьма вероятно, претила римская прямолинейность Фульвии. После зимы, проведенной в компании с соловьиными песнями и тонким очарованием Клеопатры, он с отчаянием увидел, что Фульвия просто мегера. В любом случае, он ничего не мог поделать; собственные действия загоняли его в ловушку. Можно не сомневаться, что разговор между супругами был жестким, муж и жена высказали все, что думали друг о друге. И похоже, этот разговор убил Фульвию. Вскоре после этой встречи она умерла в Сикионе, и, если она умерла не от разбитого сердца, она весьма близко к этому подошла. Он даже не встретился с ней вновь до своего отъезда в Италию. Это было жестокое наказание. Но тогда же (он обнаружил это гораздо позже) с ее смертью умерла и его удача. Марк Антоний понимал, что убил ее, и это не делало его счастливым. Случилось столько вещей, в которых бесполезно было раскаиваться.