Авгур - [10]
— Ладно, — сказал Пашка, который до этого стоял молча. — Пошли ко мне в комнату.
Комната у Пашки была что надо. Кроме дивана, письменного стола и шкафа, имелись еще два кресла, тумбочка, на которой приткнулась давешняя магнитола, а на полу у стенки стояла навороченная стереосистема с красивыми огоньками и подставкой для компакт-дисков. В углу был отдельный столик с компьютером, на экране которого мерцала заставка Windows 98, а в другом углу помещался пожилой, но исправный телик с игровой приставкой и новым видеоплеером. На столе, на диване, на тумбочке и просто на ковре валялись кассеты с дисками. Разноцветные провода, перепутываясь друг с другом, расползались к розеткам и удлинителям. Плотные шторы на окнах были задернуты. Все это напоминало Андрею рубку орбитального челнока, который по недосмотру провалился сюда из будущего. Но не из того будущего, где радовалась жизни коммунистическая Алиса, а из другого, американского, где людям вживляют в мозг микрочипы, а по коридорам космических кораблей бродят инопланетные монстры.
— Короче, смотри, что батя в Москве купил, — Пашка взял со стола две видеокассеты. — Ну, первую — это он больше для себя…
— А что там?
— «Сибирский цирюльник», лицензионка.
— Ого, лицензионка? Премьера же, вроде, только зимой была.
— Подсуетились, ага. Понимают, что экранки уже один хрен по стране гуляют.
— Ну и как?
— Само кино так себе. Я ж говорю, батя для себя взял. Я больше с бонуса взгрелся. Ну, знаешь, в конце бывает — рассказывают про съемки.
— Ага, я понял. Ну и?
— Прикинь, Михалков, по ходу, хотел в Эксклаве снимать!
— Да ладно? С какого перепугу?
— Ну, там по сюжету этого юнкера на каторгу загоняют. А куда на каторгу? Если в Сибирь — он, глядишь, еще и в живых останется. А вот если в Эксклав — тогда уж точно кирдык. Ну и вот, хотели на натурные съемки выехать.
— Охренеть… И что, разрешили им?
— Ага, щас. Вы, говорят, Никита Сергеевич, наше национальное достояние. А вдруг вас там мурена… того? Не можем мы рисковать. Короче, пришлось-таки в Сибирь ехать.
Андрей представил, как мурены жрут киногруппу во главе с живым классиком, и передернулся. Потом спросил у Пашки:
— Ладно, ты ж меня не Михалкова смотреть позвал? На второй кассете у тебя что?
— О-о-о! — Пашка сделал значительно лицо. — Приготовься, сейчас проникнешься.
— Давай, показывай, не тяни кота за это самое…
Пашка показал, и Андрей проникся.
— «Матрица»? Ни фига себе! Она что, в прокате уже?
— У них весной вышла, а у нас осенью только в кинотеатрах появится. Я в Москве схожу обязательно. В «Пушкинский», там теперь система Dolby Surround. Звук, короче, со всех сторон…
Он рассказывал, помогая себе руками, а Андрей завидовал молча. Пашка мечтательно улыбался, словно был уже там, в столице, где ревут потоки машин, и жизнь бурлит до утра. Вот он выходит из универа на Воробьевых горах и идет с друзьями пить пиво. Потом они отправляются на пресловутую «Матрицу», где зал наполняет объемный звук, и кажется, что пули вылетают прямо у тебя из-за уха. А в следующий раз он приходит в кино уже не с друзьями, а в компании с элегантной москвичкой (не приезжей, а настоящей, в каком-нибудь седьмом поколении, и отец у нее профессор, а мама педагог в музыкальной школе), и Пашка берет билеты на слезливую мелодраму… Хотя нет, она же дочка профессора — тогда на заунывный арт-хаус, способный усыпить на третьей минуте, но это Пашке сейчас не важно, потому что он ведет свою спутницу на самый последний ряд, где можно вообще не смотреть на экран. А после фильма он приглашает москвичку к себе домой (наверняка ведь родители снимут ему квартиру), и за окном мерцает россыпь ночных огней, а в комнате свет им уже не нужен…
— Ладно, — сказал Андрей нарочито громко. — Так что, нормальная копия?
— Что? А, да. Экранка, конечно, но камера не дрожит, и цвета нормальные. Смотрим?
— Врубай, механик…
И они посмотрели «Матрицу» — сначала без пауз, а потом на ускоренной перемотке, выискивая самые впечатляющие моменты. Фрагмент, где Киану Ривз уворачивается от пуль, прокрутили целых три раза. Потом вспоминали многозначительные цитаты, переведенные чьим-то гнусавым голосом.
— Этот крендель, Морфеус, — поделился Андрей, — прямо как моя мама. Зарядила мне вчера вечером: «Реальная жизнь — она не такая, как тебе представляется». Примерно цитирую, дословно уже не помню.
— Ага, — сказал Пашка, — выдадут нам сегодня каждому по красной таблетке в дополнение к аттестату, заснем всей кодлой в актовом зале — и здравствуй, реальный мир!
Они поржали, потом Пашка достал приставку и предложил напоследок срезаться в «танчики», что и было сделано со смаком и задорными матюками (вполголоса, конечно, чтобы отец не услышал). И когда Андрей взглянул на часы, было уже начало шестого.
— Пойду я, пожалуй, — сказал Андрей с сожалением. — Уже собираться надо.
— Надо, — согласился Пашка немного растерянно. — Быстро время прошло. Вроде только сели, а уже вечер. И в школу в последний раз…
Андрей постоял на улице, глядя, как на горизонте начинают сгущаться тучи, и шагнул в свой подъезд. Уже на ступеньках возникла мысль, что он забыл нечто очень важное. Андрей притормозил и растерянно огляделся. Взгляд упал на ряды помятых почтовых ящиков, и он подошел поближе, не понимая, что его зацепило. Проверять почту было совершенно бессмысленно. Давно минули те времена, когда мама выписывала себе «Огонек», а для Андрея «Технику — молодежи», где печаталась фантастика с продолжением. Денег на приобщение к печатному слову у населения давно не водилось, а после дефолта об этом даже вспоминать было глупо. Писем же в их семье сроду не получали. Разве что тетя, живущая в Красноярске, могла прислать открытку ко дню рождения.
Егор обычный российский парень, житель провинциального Чернодольска, вот только профессия у него не совсем обычная. Егор — контрабандист особого рода. Благодаря врожденным способностям он единственный из людей знает, как попасть на поезд, курсирующий между параллельными мирами. Этот поезд, как и другие, останавливается на станциях, но люди его не замечают. К счастью для себя! Потому что по вокзалу бродит охотник, отстреливающий безбилетников. Егор давно научился его обманывать, ему и без охотника хватает проблем.
Между песчаными равнинами Каресии и ледяными пустошами народа раненое раскинулось королевство людей ро. Земли там плодородны, а люди живут в достатке под покровительством Одного Бога, который доволен своей паствой. Но когда люди ро совсем расслабились, упокоенные безмятежностью сытой жизни, войска южных земель не стали зря терять время. Теперь землями ро управляют Семь Сестер, подчиняя правителей волшебством наслаждения и крови. Вскоре они возведут на трон нового бога. Долгая Война в самом разгаре, но на поле боя еще не явился Красный Принц. Все умершие восстанут, а ныне живые падут.
Никогда неизвестно, кто попадёт тебе в руки, вернее, кому попадёшь в руки ты, куда это тебя приведёт, и в кого превратит. Неизвестно, что предстоит сделать для того, чтобы мир не погиб. Неизвестно, как сохранить близких, которых у тебя никогда не было.
Давным давно поэты были Пророками с сильной магией. Из-за катаклизмов после войны чары в Эйваре пропали, и теперь песня — лишь слова и музыка, не более. Но, когда темная сила угрожает земле, поэты, что думали лишь прославиться своими песнями, получают задание важнее: вернуть миру утраченные чары. И путь в Другой мир, где остались чары, подвергнет опасности их жизни и проверит глубинные желания их сердец.
