Авеню Анри-Мартен, 101 - [102]

— Вначале вы будете это есть с трудом, но потом привыкнете, — сказал врач Рафаэлю, который после первого же глотка больше не смог притронуться к ужину, несмотря на терзавший его голод.

— Привыкну, конечно. Потом все будет нормально, но сегодня я не могу, если кто-то из вас хочет съесть всю порцию…

— Отдайте Лоику. Он самый молодой из нас и постоянно голоден, — посоветовал доктор.

— Чего это добавку все время отдают ему? Это несправедливо! — закричал Деде.

— Заткнись… поделим, — буркнул Лоик.

Никогда Рафаэль Маль даже представить себе не мог, что жизнь в тюрьме настолько тяжкая. И это при том, что он еще попал в камеру, которая среди заключенных считалась «хорошей»! Рафаэль с трудом переносил тесноту, паразитов, холод, споры, возникавшие по пустякам, зловонный брюквенный суп, но больше всего — отсутствие возможности читать и писать. Он стал раздражительным и озлобленным, почти перестал разговаривать со своими товарищами по несчастью. После трех дней пребывания Рафаэля в общей камере врача и студента отправили, по слухам, в Германию, а вместо них привели двух рабочих-коммунистов. Уровень бесед сразу же сильно снизился. Маля поражала наивность этих людей. У обоих головы были набиты абсолютно ирреальными воинственными идеями. Через полмесяца Рафаэль попросил приема у начальника тюрьмы, который, вопреки всяким ожиданиям, согласился с ним встретиться.

Перед визитом к начальнику Рафаэля отвели в душ и заставили побриться (небывалая роскошь!). В кабинете, помимо начальника, сидели Морис Фьо и один из его друзей.

— Я сделаю то, что вы хотите, только вытащите меня отсюда, — заявил Рафаэль.

— Месье недоволен сервисом в отеле или его меблировкой?

— Да я разочарован. Буду жаловаться управляющему!

— Можешь жаловаться, там тебя внимательно выслушают… Ведь правда, Раймон?

— О да, разумеется.

— Ты знаешь, педерасты, с одним из которых я разговаривал буквально вчера, очень без тебя скучают… — продолжал издеваться Морис.

— Кончай молоть херню. Ты вытащишь меня отсюда или нет?

— Это зависит не только от меня. Месье начальник тоже имеет голос в решении данного вопроса… Не так ли, месье начальник?

— Естественно. Наверное, месье Маль многое узнал, пока был здесь.

— Ну-ка расскажите… Это, должно быть, увлекательно, — хохотнул Морис.

— Согласен, но сначала обещайте, что выпустите меня отсюда.

Морис Фьо кивнул головой в сторону начальника тюрьмы.

— Даю вам слово, месье Маль, — с важностью произнес тот. — Итак, мы вас слушаем.

За полмесяца, проведенных в тюрьме, Рафаэль почерпнул немало информации — и в камере, и во время прогулок — о некоторых заключенных, особенно об участниках Сопротивления и английских летчиках, личность которых немцами не была установлена. И он хладнокровно назвал имена, под которыми эти люди находились в тюрьме.

— А не видел ли ты случайно дядю твоей подружки, красотки Леа Дельмас?

— Последний раз я его видел только до войны — в Париже, на проповеди в Нотр-Дам. Я был далеко от его кафедры… и, потом, сейчас он, должно быть, сильно изменился.

— Жаль… Между прочим, тому, кто поможет в его аресте, обещано крупное вознаграждение.

— Да, жаль…

— Браво, месье Маль. Сожалею, что вы нас так быстро покидаете… Мы бы неплохо сработались, — сказал начальник тюрьмы, удовлетворенно потирая руки.

Рафаэль слегка поклонился в его сторону и поднялся с места. Фьо тоже встал, чтобы проводить его, но неожиданно он железной хваткой сжал запястье Маля.

— А я думаю, что наш друг будет радовать нас своим присутствием еще некоторое время…

— Как?! Но ты же обещал!

Рафаэль попытался было вырвать руку, но тщетно. Не ослабляя хватки, Морис Фьо злобно вытолкнул его на середину комнаты.

— Я тебе вообще ничего не обещал! Все обещания тебе давал начальник тюрьмы.

— Но ты же был согласен!.. Ты ему кивал, я видел!

— У тебя, должно быть, что-то со зрением.

Рафаэль рванулся, сделал резкий скачок и вцепился в шею Мориса Фьо, пытаясь его задушить.

— Дерьмо!

Тот, кого звали Раймон, выхватил револьвер и ударом рукоятки оглушил Маля. Хоть и похудевшее в тюрьме, но все еще довольно тучное тело Рафаэля грохнулось на пол, где на него посыпался град ударов ногами.

— Ладно, хватит с него, — наконец, запыхавшись, произнес Фьо. — Слишком сильно не будем калечить, он еще пригодится шефу.

Покуривая сигареты и беседуя с начальником тюрьмы, они терпеливо ждали, пока заключенный придет в сознание.

Минут через десять Маль слегка приподнялся и сразу же прижал руку к затылку. Пальцы его почувствовали что-то теплое, влажное и липкое. Он быстро поднес руку к глазам и в ужасе уставился на нее.

— Ничего не поделаешь, — иронически заметил Морис, — Раймон слегка погорячился, но это было единственное средство, чтобы тебя образумить. Еще немного, сволочь, и ты бы меня задушил… даже не выслушав моего предложения.

— Хватит пудрить мне мозги!

— Не угодно ли быть повежливей? Выпендриваться в твоем положении не стоит… Или ты делаешь то, что я требую, или ты, в конце концов, оказываешься по меньшей мере в Польше, а я распущу дома слух, что это ты выдал подлинные имена летчиков.

— Ты не сделаешь этого!

— Ха! Стану я церемониться с козлом, который пытался меня придушить.