Авель, брат мой - [2]

Дневальный поёжился под взглядом. Сменил тему:

– А у тебя всё в порядке? Ночью кричал, как желтюк.

– Тьфу на тебя! – сплюнул Котков. – Чтоб ты сам под «жёлтую» попал!.. Устал просто. Вот и снится всякая хрень.

– Ага, – кивнул боец, – по три вылета в сутки, конечно. Уважаю. И как ты выдерживаешь?

– Каком кверху, – буркнул Сергей и пошёл одеваться.

Про сон ничего не стал рассказывать. Стукнет дневальный популле – отстранят от боевой работы на раз.

* * *

– Опаздываете, товарищ капрал, – хохотнул напарник, – я уже всё пробил, включение через четыре минуты. Небо над целью чистое, ветер боковой двадцать два. Боекомплект полный.

– Что за цель? – спросил Котков, возясь с кофеваркой.

Кофе – одна из привилегий лётного состава. Хоть и сделан из цикория пополам с китайской морской капустой. Но у технической обслуги и такого нет.

– Да так, – пожал плечами напарник, – какие-то дикие. Два часа назад разведчик тепловизором костёр поймал в спорном секторе. Похоже, диверсионная группа. А может, дезертиры.

Котков включил монитор, ввёл пароль, мазнул пальцем по тачпаду для идентификации. Автоматически вводя настройки, спросил:

– Почту не смотрел? Мне есть что-нибудь?

– Ха, я ждал этого вопроса. Давай, танцуй.

Сергей, чувствуя, как пульс заколотил в виски, прохрипел:

– Что там?! От жены?

– Сначала лезгинку, говорю.

Капрал вскочил, уронил кресло:

– Тля, я сейчас на твоих рёбрах станцую!

Подскочил, занёс кулак. Напарник втянул голову в плечи, прикрылся руками, забормотал:

– Серый, успокойся, хреновая шутка. Циркуляр от командира полка, тебе благодарность за сожжённый бронеобъект.

Котков поднял кресло, рухнул бессильно. Вытянул руки, посмотрел – пальцы дрожали. Пробурчал:

– Ты это… Извини. Нервы ни к чёрту. Всё никак этот странный крест из головы не идёт, что я вчера спалил. Может, там госпиталь был?

Напарник удивлённо покрутил головой:

– Ну и чё? Если даже госпиталь. А может, вообще маскировка, а внутри – казарма для пендосов.

Сергей натужно рассмеялся:

– Да, конечно. Так, психую потихоньку. Благодарность эта дурацкая… Ещё и от жены ничего уже месяц.

– Конечно, конечно, – закивал напарник, успокаиваясь, – я же понимаю. По три вылета. Лучше бы отпуск дали, да? У тебя этих благодарностей – солить можно. Да ещё с женой непонятки. Она у тебя в Воронеже?

– В Выборге.

– В Выборге?! Так его же того, накрыли. В новостях же…

– Заткнись! – проревел Котков. – Работаем, тридцать секунд.

Монитор включился, дал картинку. Капрал попробовал управление – дрон слушался отлично. Побежали столбики белых цифр, красных не было – значит, всё в норме.

Наклонил нос беспилотника, погнал вниз. Напарник скороговоркой помогал:

– Доворот вправо шесть, тангаж. Хорошо идёшь. Высота семьсот. Шестьсот. Цель!

Сергей разглядел белое пятно костра в предрассветной мути, бросил машину в пике. Включил инфракрасный канал. Пятно стало насыщеннее, больше, а вокруг – два десятка фигурок. Поймал квадратиком прицела, отдал вербальную команду:

– Пулемёт – длинная! – и нажал на гашетку.

Картинка завибрировала, трассеры понеслись весёлым роем светлячков.

Вывел дрон из пикирования, откинулся в кресле, прикрыл глаза. Почувствовал, как холодная струйка сбежала между лопаток. Прохрипел:

– Ну чего там? Надо второй заход?

Напарник возился с контрольными кадрами непривычно долго. Наконец, прошептал:

– Хрень какая-то. Диверсанты, ага.

Котков выматерился. Включил автопилот. Поднялся, подошёл к контрольному экрану, встал за спиной напарника. Скомандовал:

– Увеличение дай.

– Может, ну его, Серёжа?

– Увеличение! – гаркнул Котков. Наклонился, застучал по клавиатуре. Выпрямился, вгляделся. Замер, чувствуя, как замедляется сердце.

Вокруг разворошенного костра валялись скрюченные фигурки. Кто-то ещё дёргался в агонии. Ни оружия, ни снаряжения. Почему они такие маленькие? Что с масштабом?

– Это… Это дети! Беспризорники, наверное, там же их, в брошенных городах, до фига.

Напарник, холодея, прошептал:

– Ты только не волнуйся, слышь. Ну, бывает. Ошибка.

Сергей выкрикивал что-то бессвязное, бил ногами и кулаками по монитору и пульту, перемалывая пластик в ошмётки, разбивая пальцы в кровь…

* * *

Казаки деловито пыхтели. Не жалели сияющих, начищенных хромачей – били, стараясь попасть в пах или по печени. Довольно гыкали, отдувались. Городовой подошёл, лениво заметил:

– Да хватит, правоверные. Убьёте ещё от усердия.

Урядник снял фуражку с голубым околышем. Вытер с жирного лба пот, кивнул:

– И то правда, служивый. Забирай своего интилихента. А нам пора, намаз скоро.

Казаки, довольно переговариваясь, пошли к автобусу, топча попутно сапогами самодельные плакаты «Миру-мир» с наивными голубями.

Городовой покачал головой, сплюнул. Сказал десятнику:

– Им развлечение, а нам этих полудохлых таскать. Здоровые все бугаи, на фронте свою удаль показывали бы.

Десятник почесал в затылке:

– Ага, на фронте. Казаков и тут неплохо кормят. Да и нас с тобой тоже.

Ногой перевернул скрюченное тело, посмотрел в разбитое лицо.

– Дышит ещё, вроде.

Поднёс сканнер, пнул лежащего:

– Ну ты, пацифист херов, сетчатку покажи.

Парнишка застонал, открыл полные ужаса глаза. Прибор запиликал, выдал:

– Денис Волконский, студент третьего курса Академии Процветания, активист движения «Нет войне». Второе задержание! Внимание, второе задержание!