Авария - [22]
— Пойди, проспись! — насмешливо крикнул вслед сержант.
Николаев рванулся было к нему, но девчонка повисла на плече.
— Стрелять таких надо! — заорал он. — Ментура!
Один из ребят провел их к двухэтажному обшарпанному клоповнику на задворках Арбата, открыл дверь своим ключом, и все вошли в длинный, заставленный старой мебелью, тускло освещенный коридор коммуналки. Из ближней комнаты выполз мужик в трусах и жеваной майке.
— А-а… — удовлетворенно протянул он, зевая и оглядывая растерзанную компанию, — Жалко, что мало. Я бы еще добавил.
— Заткнись, череп, — брезгливо бросил парень. Он включил свет в ванной, ребята принялись отмываться от грязи и крови, теснясь вокруг железного умывальника.
Николаев осмотрел себя в рябом треснутом зеркале: потери, в общем, были небольшие — ссадина на виске и разбитая губа. Обычное после драки напряжение ушло, теперь была усталость и безысходная тоска. Если подумать, эта рыжая девчонка спасла его: уличная драка, телега на работу в лучшем случае. А если бы нашли трубу с оплеткой, могло кончиться и хуже.
— Сломали, гадство, — сказала девчонка, ощупывая нос. — Теперь с горбом будет…
— А ты держи, чтоб правильно срослось, — посоветовал толстяк.
— За что они вас? — спросил Николаев.
— Пойди, спроси.
— В Подольске фестиваль, гадство, а я с таким рулем…
— Во фишка! Я тащусь! — с восторгом сказал толстяк, разглядывая в зеркале багровый кровоподтек под глазом.
— А кто они вообще? — спросил Николаев.
— A-а, как собак нерезаных, — ответил парнишка-хозяин.
— «Ленинцы», наверное. Или «Отечество», — сказал толстяк.
— Хоть домой не ходи, — сказал третий парень. — Отец добьет.
— А ты чего полез? — спросил хозяин.
— А что — смотреть? — удивился Николаев.
— Все смотрят — ничего… Ладно, пошли. — Хозяин провел их через громадную кухню и открыл смежную дверь. Раньше здесь была комната для прислуги или кладовка, всю длину комнаты занимал диван, впритык стоял стол с разбросанными кассетами, учебниками и тетрадями.
Все, как могли, расселись на диване, девчонка забралась с ногами. Хозяин врубил магнитофон.
— А ты кто вообще? — спросил толстяк.
— Да так… — Николаев пожал плечами. — Знакомых ищу. Не знаешь: Боб, здоровый такой, волосы светлые. Лет тридцать. Еще с ним загорелый, ну смуглый такой. И еще длинный, каратист. На белой «восьмерке»…
— Не, не знаю. Наши на «восьмерках» не ездят.
— Выруби шарманку! — послышался голос из-за двери.
— Исчезни, череп!
— А меня кто-то спрашивал уже, — сказала девчонка.
Николаев напряженно глянул на нее.
— Ну да, Авария приходила… Ох, гадство. — Она снова пощупала переносицу. — Боб, «восьмерка». А этот каратист — Алик. Или Олег…
— Когда приходила? — растерянно спросил Николаев.
— Да сегодня. — Девчонка скосила глаза к носу, пытаясь разглядеть, растет ли уже горб…
Дома Николаев спрятал куртку в шкаф и вошел в комнату к дочери. Валерка сидела над раскрытым учебником и смотрела в окно.
— Занимаешься? — спросил Николаев.
Дочь медленно обернулась к нему.
— Занимаюсь, — тихо сказала она.
— Не гуляла сегодня?
— Нет.
Николаев пристально, испытующе смотрел в глаза дочери, Валерка спокойно выдержала взгляд. Николаев хотел сказать что-то, но только кивнул.
В обед на патрульной машине он заскочил домой. С порога глянул на кухню: Валерка только что вернулась из школы и сидела с дедом за столом. Мать разливала суп.
— А вот и я! — торжественно объявил Николаев и поставил перед Валеркой магнитофон. Он отдавал его знакомым ребятам из мастерской, те склеили корпус так, что не было заметно даже швов.
Дочь равнодушно посмотрела на магнитофон.
— Спасибо, пап…
— Убери, мешает, — сказала жена.
Николаев переставил магнитофон на окно, пошел в прихожую, расстегивая портупею, крикнул:
— Наливай, мать. Оголодал что-то! — вернулся на кухню, шаркая шлепанцами, сел за стол, искоса взглянул на дочь. Валерка сидела, опустив ресницы. Она почти не красилась и выглядела совсем ребенком, на бледной тонкой коже отчетливо проступили веснушки.
— Как здоровье, дед? — бодро спросил Николаев.
— Ничего, живой пока.
— А как гранит науки? — обратился он к дочери.
— Нормально, — тихо ответила Валерка.
— Это хорошо! — Николаев громко подул на суп, начал есть. Снова быстро глянул на дочь, засмеялся: — А у нас анекдот! Все отделение ржало! Как это — вор у вора… Нет: не рой другому яму, да! Тут народный мститель объявился — три раза у фарца машину потрошил. Японскую сигнализацию отключал. Ну, тот, умелец, самострел поставил! Где! Между спинкой и сиденьем! А тот возьми и сработай, когда он сам по Садовому шел! Цепь замкнулась. Машины кругом, ни остановиться, ни к тротуару прорваться — так и едет со стрелой в заду! Орет и едет!
Валерка улыбнулась. Отодвинула тарелку:
— Спасибо, мам, — и пошла к себе.
Николаев проводил ее взглядом, посмотрел на часы, негромко сказал жене:
— Давай быстрее, копаешься, как…
Валерка затихла в своей комнате. Потом щелкнул замок входной двери. Николаев успел заметить, как дочь, уже в джинсах и куртке, выскользнула из квартиры.
Он разломил котлету вилкой. Вдруг насторожился и, торопливо дожевывая, вышел в прихожую. Огляделся и опрометью бросился в дверь. Вылетел из подъезда, увидел мелькнувшую за угол дома Валеркину куртку и, теряя шлепанцы, побежал вдогонку.
«Черные аисты» — это элитный отряд арабских моджахедов-диверсантов, встреча с которыми равнозначна приглашению на собственные похороны. Но наши восемнадцатилетние парни не побоялись столкнуться с ними лоб в лоб и… Сколько стоит победа, и есть ли у нее цена, вы узнаете из этой книги.
В остросюжетных, полных драматизма повестях Юрия Короткова рассказывается о трудной судьбе подростков, молодых людей сталкивающихся с жестокостью, непониманием окружающего мира, который зачастую калечит их жизни.Олегу было семь лет, когда мать отдала его и сестру в детский дом — тогда и появилась первая седина у него в волосах.Олег ни с кем не дружил, никого не любил, никого не боялся, годами копил в себе злость и обиду на окружающих.Олег научился защищать свою честь, но не научился прощать…
Виллисы — это невесты, не дожившие до свадьбы, лишенные счастья. По ночам они встают из могил и убивают одиноких путников. Виллисы — это персонажи балета «Жизель», хрупкие и жестокие призраки в подвенечных платьях. Виллисы — это студентки хореографического училища, пожертвовавшие всем ради танца.Какая девушка не хочет стать балериной? А тем более балериной Большого театра. Но немногие знают, какой это тяжелый и изнурительный труд: репетиции до седьмого пота, кровавых мозолей, ограничения во всем. Мир здесь делится на тех, кто на сцене и тех, кто в зале.
Где ты, девятая парашютно-десантная рота? Где ребята, чья молодая кровь дымилась на горячих камнях Афганистана, чей последний крик неприкаянным эхом метался меж скал проклятого перевала Гиндукуш? Почти все они лежат под белыми обелисками с красной жестяной звездой. Неужто все было напрасно, и эта война была никому не нужна? Так это или не так, но земля, политая кровью солдат и сдобренная их мертвыми телами, уже никогда не станет чужой…Когда дембель Олег Лютаев выходил из поезда на вокзале родного Красноярска, он и не подозревал, что история девятой роты еще не завершена.
Остросюжетные повести Юрия Короткова стали бестселлерами. По ним сняты популярные фильмы «Авария, дочь мента», «Дикая любовь», «Абрекъ» и другие.В сборник «Абрекъ» вошли самые популярные из остросюжетных повестей Ю. Короткова: «Авария, дочь мента», «Спас Ярое Око», «Седой», «Абрекъ», «Абориген» и «Дикая любовь». Их герои — современные молодые люди, волей судьбы преступившие Закон.Юная американская школьница прилетает в Киев и начинает учиться в обыкновенной средней школе. Там она влюбляется в лучшего ученика класса, настоящего красавца и подающего надежды программиста.
В книгу известного российского сценариста, писателя Юрия Марксовича Короткова (1955 г. р.) вошли его увлекательные остросюжетные повести разного жанра. Среди них и боевик «Авария, дочь мента» – о конфликте отца и дочери, предопределенном сменой эпох в лихие 90-е. Лихая жизнь доводит школьницу Аварию (Валерию) до группового изнасилования бандой мажоров, и это несчастье примиряет ее с отцом. И теперь он – простой милиционер Алексей Николаев – мстит насильникам, пренебрегая законом, на страже которого всегда стоял… Одноименный фильм был снят в 1989 году режиссером Михаилом Туманишвили, в главных ролях: Оксана Арбузова, Владимир Ильин, Любовь Соколова.
Ник Уда — это попытка молодого и думающего человека найти свое место в обществе, которое само не знает своего места в мировой иерархии. Потерянный человек в потерянной стране на фоне вечных вопросов, политического и социального раздрая. Да еще и эта мистика…
Футуристические рассказы. «Безголосые» — оцифровка сознания. «Showmylife» — симулятор жизни. «Рубашка» — будущее одежды. «Красное внутри» — половой каннибализм. «Кабульский отель» — трехдневное путешествие непутевого фотографа в Кабул.
Повести «Акука» и «Солнечные часы» — последние книги, написанные известным литературоведом Владимиром Александровым. В повестях присутствуют три самые сложные вещи, необходимые, по мнению Льва Толстого, художнику: искренность, искренность и искренность…
Книга Сергея Зенкина «Листки с электронной стены» — уникальная возможность для читателя поразмышлять о социально-политических событиях 2014—2016 годов, опираясь на опыт ученого-гуманитария. Собранные воедино посты автора, опубликованные в социальной сети Facebook, — это не просто калейдоскоп впечатлений, предположений и аргументов. Это попытка осмысления современности как феномена культуры, предпринятая известным филологом.
Почти всю жизнь, лет, наверное, с четырёх, я придумываю истории и сочиняю сказки. Просто так, для себя. Некоторые рассказываю, и они вдруг оказываются интересными для кого-то, кроме меня. Раз такое дело, пусть будет книжка. Сборник историй, что появились в моей лохматой голове за последние десять с небольшим лет. Возможно, какая-нибудь сказка написана не только для меня, но и для тебя…
Не люблю расставаться. Я придумываю людей, города, миры, и они становятся родными, не хочется покидать их, ставить последнюю точку. Пристально всматриваюсь в своих героев, в тот мир, где они живут, выстраиваю сюжет. Будто сами собою, находятся нужные слова. История оживает, и ей уже тесно на одной-двух страницах, в жёстких рамках короткого рассказа. Так появляются другие, долгие сказки. Сказки, которые я пишу для себя и, может быть, для тебя…