Авантюры открытого моря - [110]

«В училище, — вспоминает бывший однокашник Саблина А.И. Лялин, — Валерия называли совестью курса. Не подумайте, что он был занудой из породы завзятых отличников. Нет, он_был очень веселым и в то же время умел быть твердым в принципах. Не вилял.

Голос у него был не очень сильным, ближе к тенору. Но брал он не голосом, а логикой, убежденностью. Много читал. Порой ухитрялся это делать даже в нарядах, но не маскируя обязанностями, а улучив свободную минуту.

Училищное начальство его ценило. Он быстро стал командиром отделения, одним из первых из нашего потока вступил в партию — на четвертом курсе еще. Мы выбрали его секретарем факультетского комитета ВЛКСМ.

Разгильдяям от него доставалось. Он вообще был требовательным к товарищам. Но, повторяю, это шло у него не от патентованной идейности комсомольского карьериста, а от глубокой внутренней порядочности.

Был такой случай. Появился у нас вор. Начали пропадать деньги из бушлатов, из тумбочек. Ну, стали мы поосторожнее. А Саблин завелся и нашел-таки способ уличить вора. Курсантишку этого отчислили. Понимаете, Валерий даже мысли не мог допустить, что будущий офицер флота может быть вором! (Не говоря уже о главе государства.) Он считал позором для себя ходить в одном строю, жить под одной крышей с карманником.

Простите мне громкие слова, но я считаю его идеалом советского человека».

«Очень хочется, Валера, чтобы твои светлые взгляды на жизнь сохранились навсегда. Г. Родыгин».

«Борцу за справедливость. Г. Каневский».

Одно из пожеланий, шутливое, в стихах, оказалось, на мой взгляд, пророческим: «Желаю стать героем мира, чтобы тебя воспела лира, как гордость русских моряков в теченье будущих веков!»

Итак, в декабре 1960 года лейтенант Саблин начал свою офицерскую службу в Севастополе, на эскадренном миноносце «Ожесточенный», который очень скоро перевели на Северный флот. На корабле он командовал группой управления артиллерийским огнем, затем — дивизионом… Как командовал, видно из письма, которое командир эсминца направил его отцу 22 января 1965 года: «Уважаемый Михаил Петрович!

Командование корабля, где служит Ваш сын старший лейтенант Валерий Михайлович Саблин, благодарит Вас, как отца, за то, что Вы воспитали для Родины хорошего сына, для партии — преданного коммуниста, для флота — примерного командира.

За период службы на корабле Ваш сын имел 8 поощрений от командования корабля и флота.

Мы гордимся Валерием, с которого берут пример все командиры подразделений. Он много отдает сил и своей молодой, кипучей энергии в деле повышения боевой готовности корабля и укреплении воинской дисциплины среди всего личного состава… Командир корабля капитан 3-го ранга Малаховский».

Эти «громкие слова» произносил в адрес Саблина не один Лялин. После выпуска новоиспеченные лейтенанты дарили друг другу свои курсантские фото, надписывая их от души.

«Валера, будь таким, каким ты был с нами. Ю. Михайлов».

«Наивыдержаннейшему, наипринципиальнейшему Валерию — Коленов».

«Что мне всегда в тебе нравилось, это твои принципиальность и прямота. Будь таким всегда. А. Матюшин».

Энергия у него и в самом деле была кипучая.

«Из нас троих, — вспоминает Николай Михайлович Саблин, младший брат, — он был самый жизнерадостный. Душа любой компании, пел под гитару, хоть и без голоса, но с отвагой. Турист. Лыжник. Волейболист. И все с азартом, с удалью. Неплохо рисовал. Курсантом еще написал портреты Маркса и Ленина. Заядлый фотограф. С «ФЭДом» не расставался. Вон сколько снимков осталось… Это вот Эльбрус, «Северный приют», Терскол… Это в дюнах на Балтике, это Куба — крокодилий питомник, Росток, Варнемюнде, Севастополь. Заполярье…

На лето родители снимали избу в деревне Белынь, что на берегу Горьковского моря. Если у Валеры случался в это время отпуск, он наведывался к ним с женой и сыном. Уезжая, раскладывал всюду шутливые записки, которые отец с матерью находили, порой и спустя неделю после отъезда сына, и конечно же очень радовались и веселились. Зайдет отец в сарай, а там к лопате бумажка привязана: «Не увлекайся! Почаще отдыхай». Мама возьмет книгу, а там закладка с надписью: «Не забудь надеть очки!» И три веселых человечка вместо подписи: Валерий, Нина и Миша.

С женой, Ниной, ему повезло. Познакомились они в училище на танцах. Вроде бы обычный роман морского курсанта и ленинградской студентки. А вот нашли друг друга сразу и на всю жизнь. Вместе и на край света, то бишь на Крайний Север, и на Эльбрус — в одной связке поднимались и все кавказские перевалы облазили».

В свадебное путешествие молодая чета отправилась на пароходе «Адмирал Нахимов». Злосчастное судно! Уж не оно ли накликало вечную разлуку?! —

Я слушаю рассказ младшего брата в горьковской квартире Саблиных, что в Холодном переулке, в былом родовом гнезде, где прошла юность Валерия. Николай перехватил мой взгляд. На верхней крышке фортепиано стоял латунный якорь, обвитый черной матросской лентой. Память о брате.

Помолчали…

«Родился он в Ленинграде на Васильевском острове в тридцать девятом. Детство же прошло в Горьком. Отсюда и в училище уходил, опять же в Ленинград. Ну, а кто он больше — волжанин или ленинградец, балтиец или североморец, — сказать не могу. Да он и сам наверное бы не сказал… Жизнь его швыряла, дай Боже! За пятнадцать лет службы сменил двенадцать мест жительства и три флота… В Североморске жил в такой хибаре, что одна стена то и дело отваливалась. Мы не слышали от него ни одной жалобы. Никогда не унывал и не давал падать духом другим».