Авантюристы - [150]
— Иоганн Карлович, ну придумай что-нибудь, ты же у нас башковитый!
— Что есть «башковитый»? — спросил Заубер, покосившись на дядьку.
— Это у которого по всем статьям — семь пядей во лбу, — пояснил Терентий.
— А-а-а, — протянул «инженер Мюллер».
Ожидание, во время которого решили совершить прогулку по заливу на каике, длилось долго. Компаньоны молчали, разглядывая красоты побережья в вечернем освещении. Сергей беспрестанно поигрывал желваками и думал, по-видимому, о своём.
Наконец на город спустилась темнота. Вода зазмеилась отражавшимися в ней огоньками и «заговорщики» вернулись к усадьбе. К её задней стене с внешней стороны примыкал крытый павильон-фонтан, отделанный мрамором. Ещё вечером здесь было людно, но мрак прогнал обывателей, и теперь тишину нарушало только журчание воды из кранов, пение цикад, да отдаленное мерное деревянное пощелкивание колотушки ночного сторожа.
— Пора! — решил Нарышкин. — Ждать дальше нет никакой возможности. А ну, подсадите меня!
Вскарабкавшись с общей помощью на декоративный арочный фриз фонтана, Сергей схватился за ветку, росшую прямо из трещины в стене, подтянулся, опираясь на неё, и, шумно сопя, захрустел по черепичной крыше павильона, а оттуда уже перелез на стену. Прислушался, и, не услышав ничего подозрительного, махнул в сад.
— О-ё-ё! — этот звук сопровождал его приземление.
— Что там? Что случилось? — тревожно оглядываясь, приглушенно окликнули своего предводителя компаньоны.
— Здесь куст… с розами! — сипло отозвался Гроза морей, добавив непечатное слово по адресу стамбульских садовников.
— Все в порядке, я пошел к дому, и вы ступайте уже!
Терентий и Иоганн Карлович торопливо обогнули усадьбу и подошли к затейливо украшенному порталу, окаймляющему парадный вход.
Они потоптались в нерешительности на месте, стараясь держаться подальше от освещенного фонарями пятачка на тротуаре.
— Так и будем сумерничать? — спросил Терентий, переминаясь с ноги на ногу.
— Ничего не приходить мне на ум, — признался Иоганн Карлович.
— Давай, сударь мой, кумекай, а то торчим тут, как два статуя!
— Мне как-то стыдно начинайт, — развел руками Заубер. — Надо что-то закричать. Но вот что — то есть вопрос.
— Стыдится, пока не обвисится! — с досадой бросил Терентий. — Как по-ихнему будет «пожар»?
— Я не знать, — ответил немец и неожиданно сдавленным голосом крикнул почему-то по-французски: «О сэкур! Алле ля полис!»[25]
— Вот! — подбодрил Терентий, принимаясь дубасить в дверь парадного, — Давай, могешь ведь. К чему, сударь мой, себя сокращать? Ори по-театрашному, в полное горло!
Иоганн Карлович набрал воздуха и закричал что есть мочи: «Au voleur! Au feu! Au secours!»[26]
В то же время Гроза морей пересёк сад и подобрался к затемненному дому. Неподалеку от того места, где, по его мнению, должен был находиться черный ход, сохло развешанное на веревках бельё.
«Очень кстати», — решил про себя Нарышкин, сорвал впотьмах какое-то покрывало и набросил на себя, укрыв голову и плечи.
— Ничего себе получилась одалиска, — хмыкнул он, заражаясь от собственной находчивости.
Дверь, к несчастью, была закрыта изнутри, однако Сергея это обстоятельство никогда не останавливало. Он хорошенько потянул затейливую дверную ручку на себя, но та с неожиданным скрипом вырвалась из креплений и осталась у него в руках.
— Проклятье! — выругался Нарышкин. — Вроде, живут не бедно, а ручки дверные как следует приделать не умеют!
Он поискал вокруг, ухватил шест, держащий веревки с бельём, и поддел его в дверную щель снизу, нажав на получившийся рычаг. Шест обломился, но и дверь, подавшись, пронзительно пискнула и раскрылась.
Сергей шагнул в темноту коридора, одновременно почувствовав, как большой дом, дотоле казавшийся мирно спящим, обретает движение. Затопали ноги, послышались голоса, в комнатах стал зажигаться свет. Мимо укрывшегося под лестницей Нарышкина, пробежали несколько встревоженных слуг с фонарями.
«Иоганн с дядькой начали действовать», — понял Гроза морей и стал осторожно подниматься на второй этаж. Здесь было все еще тихо, и Сергей, решив передохнуть и отдышаться, спрятался в какую-то неглубокую нишу за портьеру. Он простоял там с минуту, слыша, как шум в нижних покоях все усиливался.
Вдруг мимо него прошлёпали по мрамору пола босые пятки, на портьеру упал трепещущий свет свечи, и сонный женский голос недовольно произнес: «Чи шо вони там з глузду зъихали такой гай подымать?»
Нарышкин вынырнул из своего убежища и схватил руку, держащую свечу.
— Тихо ты, — прошипел он, другой рукой зажимая готовый взорваться криком рот. — Я ничего тебе не сделаю!
Женщина, а это была Галина-Гюзель, сдавленно охнула и испуганно закивала головой.
— Где русская девушка? Ты её видела? — Сергей постепенно убрал руки. — Только не вздумай кричать! Видела ты её?
— А як же, видала, — успокаиваясь, кивнула Галина и жестом пригласила Сергея следовать за собой.
Они прошли длинным коридором на женскую половину. Галину окликнули из-за полуоткрытой двери покоев, но та успокоительно ответила что-то по-турецки и потащила Нарышкина за рукав дальше.
У дальней двери женщина остановилась.
— Здесь вона, сердэнько! Под замком мается!
Интербеллум – это период с 1918 по 1939 годы, когда человечество, выйдя из одной глобальной бойни, не просто не учло ошибок прошлого, но приложило максимум усилий, для того, чтобы войти во вторую, еще более масштабную и страшную войну. Эта книга рассказывает о том, как самые разные страны, и даже целые континенты неотвратимо катились к величайшей катастрофе XX века. О том, как амбиции, жажда экспансии, желание сделать лучше и гордыня, граничащая с откровенной глупостью, привели к жуткой всемирной катастрофе.
Земля Южной Африки щедро полита кровью – здесь столкнулись интересы тех, кто родился африканцем, и тех, кто пришел с другого континента, чтобы сделать эти территории своей собственностью. Белые переселенцы – буры – успешно сражаются с восставшими зулусами, но позднее унизительное поражение ожидает и самих колонистов. В это жестокое время выпало родиться братьям Шону и Гаррику Кортни. Один стремится к богатству, готовый добыть его любой ценой, другой – к мирной оседлой жизни на своей ферме. Обоим не занимать силы духа, недаром девиз доблестных предков Кортни гласит: «Я выдержу».
Профессор Фордхэмского университета Оскар Халецки на страницах своей книги прослеживает историю народов Центральной и Восточной Европы с древних времен до середины ХХ века. Автор освещает процессы формирования национальной идентичности и станов ления государств славян, народов Балтии, Подунавья и Балкан. Размышляя об истоках геополитических конфликтов и культурной общности народов, населяющих ключевой регион в самом сердце Европы, историк делает вывод, что свобода и независимость каждого народа необходима для стабильного баланса сил на континенте и развития цивилизации в целом.
Древние времена Карелии и Суоми. Здесь быль переплетается с небылью, владения людей соседствуют с владениями богов и духов. Здесь чародеи и прорицатели живут среди простого люда, взирает с небес Громовержец Укко, грозит вечной ночью Хозяин Зимы. Где-то на просторах от Ингрии до Лапландии вращается Пёстрая крышка – таинственное Сампо, источник счастья и богатства своих обладателей. Здесь создали легенды «Калевалы» – или, может быть, сложили в руны отголоски былого? Главный герой – карельский сказитель Антеро – вместе со своим племянником Тойво отправляется в путь, чтобы разгадать загадку Сампо.
Действие этого увлекательного исторического романа происходит во Франции времён правления Людовика ХIV. Страна охвачена эпидемией отравительства, которая проникла на самые верхние этажи власти. В преступлениях оказываются замешанными и королевские фрейлины. Их кавалерам приходится предпринять самостоятельное расследование, чтобы отстоять честь и достоинство своих возлюбленных и не допустить их гибели. Однако против юных красавиц ополчились совсем нешуточные силы, противостоять которым в одиночку невозможно.
Лорд Пальмур, аристократ-востоковед и по совместительству агент британской разведки, становится первым европейцем, проникшим в таинственный Кафиристан — горную страну, созданную потомками древних бактриан. В небольшом и не переиздававшемся с 1928 г. романе советского писателя и дипломата Н. Равича экзотика, эротика и фантастический вымысел сочетаются с «Большой игрой» в Центральной Азии и описаниями войны в Бухаре.