Авантюристы - [149]
— Куда уж нам этакие велимудрости постичь, — съязвил Гроза морей. — Тебе что-нибудь понятно, Терентий?
— Мудрено, — согласился дядька, — но скумекать можно.
— Хорошо, и как мы сможем этот слив раскупорить? — поинтересовался Сергей.
— Я пока не знайт, — развел руками немец. — Но узнавайт обязательно. Надо еще, немного… как это… поразведаться, да, Терентий?
— Тиколка в тиколку, — удовлетворенный своим учеником, отозвался дядька.
В этот же день вернулась Мишель.
— Передайте, что я нашла того, кого вы искали, — устало бросила она Зауберу по-турецки.
Иоганн Карлович перевел Нарышкину услышанное.
— Где её держат? — встрепенулся Сергей, не обращая внимания на выразительно-печальные глаза француженки.
Мишель взяла у Заубера перо с бумагой и как могла точно начертила план городской усадьбы старого кадиаскера, пояснив, что ей доводилось бывать там прежде вместе с мужем.
Гроза морей попытался неуклюже поблагодарить вдову за помощь, но та лишь скорбно усмехнулась и порывисто ушла, пряча в глазах слезу.
— Вот такая получается тарарабумбия, — вслед ей пробормотал Нарышкин.
— Вы будете нужны мне сегодня ночью, — добавил он, обращаясь к компаньонам.
План его, как обычно, оригинальностью не отличался. Состоял он в том, чтобы под покровом ночи забраться в усадьбу, а там уж — как бог на душу положит.
— Сумнительная диспозиция, — старательно проговаривая каждую букву и привычно оглядываясь на Терентия, выразил своё мнение Заубер. — Это есть большой авантюра!
Дядька одобрительно кивнул. Молодец, мол, «сумнительная» и есть.
— Да ведь мы не можем заявиться в усадьбу с парадного хода и предъявить свои права на Катерину, — запальчиво принялся объяснять Сергей. — Этот киоскер будет смеяться нам в лицо, да еще и полицию, пожалуй, позовет. У нас ведь даже бумаг никаких нет. Кто мы такие? Поди, докажи потом, что я — дворянского звания поручик, а ты Иоганн — инженер Мюллер. Даже если и к консулу обратиться, все одно скандал! А пока суд да дело, Катю отошлют куда подальше за город, и поминай, как звали. Да и Трещинский, чует моё сердце, на пятки нам вот-вот наступит…
Покряхтев, Заубер вынужден был согласиться, поразившись произошедшей в Нарышкине очередной перемене — от хмельного безделья к решительным действиям.
Глаза Сергея горели. Тронь его, казалось, — и из него посыплются электрические искры. Гроза морей стремительно мерил комнату большими шагами.
— Хорошо, я согласен, Серьожа, — сдался Иоганн Карлович.
— Стало быть, диспозиция принимается. Как стемнеет, полезем в усадьбу, — подвел итог военному совету Нарышкин.
До наступления темноты решено было прогуляться и, что называется, провести рекогносцировку местности. Неожиданно для компаньонов Нарышкин обрядился в мундир французского морского офицера, вооружившись приличного размера зрительной трубой.
— Откуда есть такой решпект? — поинтересовался Иоганн Карлович, оглядывая выправку новоявленного морского волка.
— Выиграл в карты у одного баклана, он здесь на этаже тоже комнаты снимает… снимал, — Гроза морей подмигнул Терентию. — Ну что, двинулись?
Усадьба кадиаскера располагалась в Топхане, здесь же, на европейском берегу, вдоль которого выстроились виллы придворных султана. Яркие резные фасады домов выходили к заливу, где у мраморных ступеней причалов мерно покачивались на волнах каики с дремавшими в них гребцами. За роскошными фасадами, на холмах, в тени высоких пиний располагались сады, откуда доносились чудесные ароматы, и слышалось журчание многочисленных фонтанов.
— Райское местечко, черт побери! — восхитился Гроза морей.
— Ишь, жиру нагуляли нехристи. Не уколупнуть, — по-своему отреагировал не чуждый красоте Терентий.
Дом Кылыч-эфенди, как и все богатые виллы побережья, гляделся на залив. А с трех других сторон его окружал высокий, в два человеческих роста каменный забор, за которым шумел сад и противно горланили павлины.
Поднявшись на холм несколько выше усадьбы, Нарышкин «лорнировал» её в трубу.
— Черт, плохо видно, но, судя по всему, гарем вон там, на втором этаже. Окна плотно закрыты ставнями…
Сергей дал взглянуть немцу, и тот согласился.
— Сделаем так: вы с дядькой отвлечете хозяев у парадного крыльца, а я, тем временем, поднимусь по фасаду на второй этаж… Хотя нет, не годится, — Нарышкин вспомнил недавнее происшествие в доме Мишель и слегка покраснел.
— Эти чертовы решетки снаружи не открыть. Тогда вот как: пользуясь темнотой я проникаю в сад, подбираюсь к дому и пробираюсь на второй этаж через черный ход.
— А там этакого раскрасавца, да еще при мундире, уже ждут, — критически откликнулся Терентий.
— Кто ждёт?
— Да этот самый старичок-женишок со своими слугами сидят и дожидаются. Еще, поди, и пловом угостят!
— Ты меня не путай, — раздраженно отмахнулся Нарышкин. — Мундир нужен для конспирации ну и вообще… не могу же я отправиться выручать любимую в обносках.
— Любимую? — переспросил Иоганн Карлович.
— Да что вы меня пытаете, ступайте оба к лешему, я и без вас уже окончательно перепутался, — раздраженно отмахнулся Сергей. — В общем, делаем, как я сказал. Риск есть, но вы же будете меня прикрывать…
— Каким Макаром прикрывать-то? — встрял старый моряк.
Интербеллум – это период с 1918 по 1939 годы, когда человечество, выйдя из одной глобальной бойни, не просто не учло ошибок прошлого, но приложило максимум усилий, для того, чтобы войти во вторую, еще более масштабную и страшную войну. Эта книга рассказывает о том, как самые разные страны, и даже целые континенты неотвратимо катились к величайшей катастрофе XX века. О том, как амбиции, жажда экспансии, желание сделать лучше и гордыня, граничащая с откровенной глупостью, привели к жуткой всемирной катастрофе.
Земля Южной Африки щедро полита кровью – здесь столкнулись интересы тех, кто родился африканцем, и тех, кто пришел с другого континента, чтобы сделать эти территории своей собственностью. Белые переселенцы – буры – успешно сражаются с восставшими зулусами, но позднее унизительное поражение ожидает и самих колонистов. В это жестокое время выпало родиться братьям Шону и Гаррику Кортни. Один стремится к богатству, готовый добыть его любой ценой, другой – к мирной оседлой жизни на своей ферме. Обоим не занимать силы духа, недаром девиз доблестных предков Кортни гласит: «Я выдержу».
Профессор Фордхэмского университета Оскар Халецки на страницах своей книги прослеживает историю народов Центральной и Восточной Европы с древних времен до середины ХХ века. Автор освещает процессы формирования национальной идентичности и станов ления государств славян, народов Балтии, Подунавья и Балкан. Размышляя об истоках геополитических конфликтов и культурной общности народов, населяющих ключевой регион в самом сердце Европы, историк делает вывод, что свобода и независимость каждого народа необходима для стабильного баланса сил на континенте и развития цивилизации в целом.
Древние времена Карелии и Суоми. Здесь быль переплетается с небылью, владения людей соседствуют с владениями богов и духов. Здесь чародеи и прорицатели живут среди простого люда, взирает с небес Громовержец Укко, грозит вечной ночью Хозяин Зимы. Где-то на просторах от Ингрии до Лапландии вращается Пёстрая крышка – таинственное Сампо, источник счастья и богатства своих обладателей. Здесь создали легенды «Калевалы» – или, может быть, сложили в руны отголоски былого? Главный герой – карельский сказитель Антеро – вместе со своим племянником Тойво отправляется в путь, чтобы разгадать загадку Сампо.
Действие этого увлекательного исторического романа происходит во Франции времён правления Людовика ХIV. Страна охвачена эпидемией отравительства, которая проникла на самые верхние этажи власти. В преступлениях оказываются замешанными и королевские фрейлины. Их кавалерам приходится предпринять самостоятельное расследование, чтобы отстоять честь и достоинство своих возлюбленных и не допустить их гибели. Однако против юных красавиц ополчились совсем нешуточные силы, противостоять которым в одиночку невозможно.
Лорд Пальмур, аристократ-востоковед и по совместительству агент британской разведки, становится первым европейцем, проникшим в таинственный Кафиристан — горную страну, созданную потомками древних бактриан. В небольшом и не переиздававшемся с 1928 г. романе советского писателя и дипломата Н. Равича экзотика, эротика и фантастический вымысел сочетаются с «Большой игрой» в Центральной Азии и описаниями войны в Бухаре.