Авантюристы, иллюзионисты, фальсификаторы, фальшивомонетчики - [9]

Вскоре после приезда туда д’Еона, в феврале 1758 года, место Бестужева занял граф Воронцов, оказывавший д’Еону особое расположение. Благодаря этому д’Еон, после своего третьего приезда в Петербург, получил предложение императрицы остаться навсегда в России. Однако он, выставляя себя французским патриотом, отказался от этого предложения и в 1760 году окончательно уехал из России. Причиной его отъезда из Петербурга было расстройство здоровья, главным образом глазная болезнь, требовавшая лечения у искусных врачей.

По приезде в Версаль д’Еон был принят с почетом новым министром иностранных дел герцогом Шуазелем. Он привез с собой во Францию возобновленную императрицей Елизаветой Петровной ратификацию договора, заключенного между Россией и Францией 30 декабря 1758 год, а также морской конвенции, к которой приступили Россия, Швеция и Дания. Людовик XV оказал д’Еону за услуги его в России, как в женском, так и в мужском платье, особенную благосклонность, дав ему частную, аудиенцию и назначив ему ежегодную пенсию в размере 2000 ливров.

Прекратив на время свои занятия по дипломатической части, д’Еон в звании адъютанта маршала Брольи отправился на поля битвы и мужественно сражался при Гикстере, где был ранен в правую руку и в голову. Оправившись от ран, он поспешил снова под знамена и отличился в битвах при Мейншлоссе и Остервике.

Окончив этим свои воинские подвиги, д’Еон захотел снова вступить на дипломатическое поприще и был назначен в Петербург резидентом на место барона Бретейля, который, оставив этот пост, доехал уже до Варшавы. Но когда в Париже было получено известие о перевороте, произошедшем 28 июля 1762 года, в результате которото на престол в России вступила Екатерина П, Бретейлю послали предписание немедленно вернуться в Петербург и, вследствие этого, посылка д’Еона не состоялась.

В то время, когда четвертая поездка д’Еона в Россию расстроилась, французским послом в Лондоне был назначен герцог Ниверне, а в секретари ему был дан д’Еон, который вместе с тем должен был исполнять обязанности тайного агента Людовика XV. Окончив свое поручение, герцог Ниверне уехал из Англии во Францию, передав д’Еону управление французским посольством до назначения нового посла, который и явился в лице графа де-Герши. Между ним и д’Еоном произошли столкновения вследствие того, что д’Еон истратил из посольских денег такую сумму на расходы по посольству, которую граф де-Герши, человек чрезвычайно расчетливый, не хотел принять на счет правительства. Одновременно с этим д’Еон предъявил к королевской казне претензию в громадных размерах (317 000 ливров). Так как он не находил покровительства короля в своей вражде с графом де-Герши и не надеялся получить от правительства удовлетворения своей финансовой претензии, то и пригрозил обнародовать имеющуюся у него в руках секретную переписку, которую он вел как с советниками Людовика XV, так и с ним самим. Вдобавок к этому маркиза Помпадур узнала, что д’Еон был в самых близких отношениях с принцем Конти, с которым в то время маркиза находилась в ожесточенной вражде. Все это привело к тому, что д’Еон потерял у короля свой прежний кредит, и от него потребовали выдачи находившихся у него секретных бумаг. Д’Еон упорствовал, почему для переговоров с ним по этому делу в Лондоне был привлечен знаменитый писатель Бомарше. После многих скандалов д’Еон за условленное денежное вознаграждение согласился выдать Бомарше секретные бумаги, но в сделке по этому вопросу кроме требования от д’Еона сохранения в глубочайшей тайне всего прошлого, было, между прочим, постановлено, что кавалер д’Еон обязуется надеть женское платье и не снимать его никогда.

Сохранилось известие, что первая мысль о таком окончательном превращении в женщину д’Еона — дипломата, писателя, храброго драгуна, кавалера ордена св. Людовика, появилась у г-жи Дюбари, новой фаворитки Людовика XV. Поводы к такому странному требованию не выяснены до сих пор, здесь есть какая-то необъясненная тайна. Однако, из всего того, что известно относительно такого странного превращения господина д’Еона в девицу Луизу д’Еон, можно сделать следующее предположение.

Король Людовик XV, боясь со стороны раздраженного д’Еона огласки вверенных ему некогда тайн, воспользовался ролью женщины, которую играл некогда д’Еон, и, одев его на старости лет в женское платье, хотел этим осмеять и подорвать таким образом в общественном мнении Франции, Англии и даже всей Европы всякое к нему доверие.

Как бы то ни было, но жребий д’Еона был решен в Версале. Что же касается его самого, то он пустился в мистификацию. Так, в одном из своих писем от пишет, что женская одежда будет несообразна с его полом, и что он сделается предметом толков и насмешек, почему и просил разрешить, чтобы женское платье было для него обязательно только по воскресеньям. Просьба эта была оставлена без внимания. В другом письме, напротив, он заявлял о своей принадлежности к женскому полу и даже хвалился тем, что, находясь среди военных людей умел сохранить такое хрупкое добро, как девичье целомудрие.

После смерти Людовика XV д’Еон надеялся, что королевское повеление о ношении им женской одежды будет отменено, но он ошибся. Людовик XVI нашел в бумагах своего деда его тайную переписку с д’Еоном и потребовал от последнего исполнения данного ему Людовиком XV повеления. Д’Еон думал отделаться хотя бы тем, что у него нет никаких средств для снабжения себя таким дамским гардеробом, какой он должен иметь по своему общественному положению. Но такая отговорка нисколько ему не помогла, т. к. королева Мария-Антуанетта приказала за ее счет экипировать кавалера д’Еона. Исполнение этого приказания было поручено королевской модистке, из рук которой д’Еон вышел самой изящной щеголихой.