Авантюристы и аферисты - [90]

— Я и не забывал. — Тихо сказал Эзра.

— Хорошо. Теперь про отход. Ты все просчитал? Или кроме прикрытия, и тут нужна моя помощь?

— Просчитал, Карл Иванович. Поддержка «Тени» нужна только в Брюсселе, а там дальше я уже и сам справлюсь.

— Ну, раз так, тогда, как ты говоришь, «будем посмотреть». — И генерал усмехнулся.

Чтоб еще крепче закрепить хорошее настроение у генерала, Эзра предпринял хитрый ход. Он решил затронуть его ностальгические чувства по старым временам.

— Карл Иванович, а чьто я хотел у вас спросить. — Начал Эзра издалека. — Даже не то шоб спросить, а так поинтересоваться…. И если конечно можно?

— Да. Конечно можно. Что ты хочешь спросить. Не стесняйся. — Говорил генерал, разливая коньяк по бокалам.

— А вот когда ви били у «Штази», то как ви между собой друг друга называли? «Штазисты»?

— Почему «Штазисты»? — Засмеялся Карл Иванович и пригубил коньяк.

— Бо я не знаю и спрашиваю. — Как-то по-детски ответил Эзра.

— Эзра, а что ты знаешь про «Штази»?

— Ой вэй! Оно мне надо было у вас спрашивать! Шо-то я снова брякнул невпопад! Говорила мне моя мамэ: «Мудрость приходит с возрастом, но иногда возраст приходит один». Карл Иванович, простите меня ради Бога!

— Эзра, тебе нечего извиняться. — Снисходительно и как-то по-отечески сказал генерал. — Наоборот, сегодня очень хороший вечер для бесед и особенно для воспоминаний. — Сказав это, Карл Иванович вдруг пристально посмотрел Эзре прямо в глаза, и улыбаясь, сказал. — Ах, ты хитрый еврей! Ты специально затронул эту тему. Ведь знаешь, как мне дороги те времена. Решил старику улучшить настроение? Я ведь прав?

От этих слов Эзра побелел от страха. Он понял, что переиграл, как дешевый артист провинциального театра, и теперь это может очень дорого ему стоить. В этой ситуации, мудрее всего было сознаться, и он так и сделал:

— Карл Иванович, конечно ви таки правы. Я сейчас бил, як той — «ахухим аид». Ви же понимаете, шо все евреи хитрые, ну на то они и евреи! — Начал оправдываться Эзра. — Но «ахухим аид», как раз только думает, чьто он хитрый. А то шо ви про меня думаете, так я уже себе таки понял. А между хитрый и умным, как раз и есть две большие разницы. И поскольку ум обычно у людей находится в голове, а противоположное находится в противоположном месте, то более точным аналогом было бы конечно — «хитрожопый еврей». Но вы меня знаете — я не такой! — Выпалил, вконец перепуганный, Эзра.

— Эзра, прекрати оправдываться и успокойся. — Добродушно махнул рукой генерал. — Я ведь понимаю, что ты не от злого умысла затеял разговор, а совсем даже наоборот. Правильно?.. Ну, а если честно? Тебе действительно интересно?

— А то! — Сказал Эзра, успокоенный словами генерала. — А от кого я еще услышу про «Штази»?

— Ты прав. От кого ты можешь ещё услышать о «Штази», если не от меня? — Сказав это, Карл Иванович закурил сигару. Прищурившись не то от дыма, не то от удовольствия, он продолжил. — Ну во-первых, полное название «Штази» — это «Министериум фюр Штатсзихерхайт», то есть, по-русски будет — «Министерство Государственной Безопасности» во времена Германской Демократической Республики.

— Подождите, Карл Иванович, ведь так когда-то называлось советское КГБ в 47 году! — перебил его Эзра.

— Совершенно верно. А, «Штази» и было создано 8 февраля 1950 года по образу и подобию советского МГБ — «старшего брата». Между прочим, мы так же себя называли «чекистами». В нашем гимне даже есть слова: «Товарищ Дзержинский, мы твои потомки, готовы до конца бороться с врагом и умереть за светлое будущее нашей страны». Кстати, а у молодежи «Штази» был свой гимн, смысл которого сводился к строкам популярного некогда советского милицейского шлягера «Если кто-то кое-где у нас порой честно жить не хочет». Последний куплет, кстати, мы пели по-русски. — И генерал улыбнулся. — А девиз нашего министерства был: «Щит и меч партии» — Социалистической единой партии Германии. — Генерал все больше и больше уходил в «нирвану воспоминаний». — Эх, какая была «Система», Эзра! А какие люди работали в ней! Настоящие профи! И главное, какой принцип у нас в работе был — «несущественной информации не бывает». Вот так вот! — После того, как генерал отхлебнул коньяка у себя из бокала и выпустил клубы сигарного дыма, в его спокойном голосе появились металлические нотки. — А что теперь? Просрали, господа советские чекисты, страны под названием СССР и ГДР?! И кому?! Педерастам, извращенцам, полуграмотным торгашам и всевозможным тайным ложам и дурацким партиям? А что получили взамен? Демократию? Как бы не так! А народ то, на что позарился? На свободу? Какую такую свободу? Свободу от чего или на что?.. А я вот объясню сейчас. — Тихим голосом говорил Карл Иванович. — Народ захотел свободу для того, чтобы покупать импортное дерьмо в цветных фантиках и ездить за границу, и всего-то. И я спрашиваю, что нельзя было в этом дать немного вольности? Не дали, а все сами сразу махом и сломали под руководством этого Горбачева, и нас всех за собой потянули.

И еще долго Карл Иванович разглагольствовал, с точки зрения офицера «Штази», о превратностях судьбы и политики, и судеб политиков СССР, ГДР, России и других стран. Эзре было интересно, и он внимательно слушал старого генерала, время от времени подливая себе и ему коньяк. Время пронеслось незаметно быстро, и когда закончилась вторая бутылка коньяка, то было уже далеко за полночь.