— Я хочу поехать домой, полить орхидеи и немножко посидеть и подумать, — сказала я, прижимаясь к нему. — Когда мы заключали пари, мне и в голову не могло, прийти, что к окончанию его срока я стану совершенно другим человеком. У меня нет того дара предвидения, каким обладаешь ты.
— Все понятно, — сказал он, целуя мне шею и отклоняясь, чтобы заглянуть в глаза. — Но, может, вместо того, чтобы оплакивать прошлое и опасаться будущего, нам лучше всего подумать о настоящем? Меня не покидает ощущение, что мы что-то не доделали.
— Не доделали? — удивлённо переспросил я.
— Неужели ты не понимаешь, что, несмотря на то, что нам удалось остановить победное шествие вагабондцев, могут найтись такие, которые захотят совершить нечто подобное, имея или не имея в своём распоряжении целое государство? Кроме того, любой банк может с лёгкостью скупить другой банк, воспользовавшись для этого его неучтёнными фондами. Современная банковская система не даёт никаких гарантий того, что банковские активы будут должным образом оценены и застрахованы. Всегда существует опасность, что очередной ненасытный выродок захочет учинить завтра нечто подобное тому, что чуть было не случилось сегодня.
— И какое это имеет отношение к нам? — спросила я.
— Если бы ты в ФЭДе занималась проверкой их резервов и ликвидных активов, — начал он со знакомой двусмысленной улыбкой, — и если бы я производил анализ пакетов ценных бумаг, приобретённых в ходе межбанковского обмена, то мы смогли бы проделать неплохую работу, не так ли? Держу пари, что мне удастся за год раскусить большее число незаконных объединений и фактов коррупции, чем тебе! Как тебе это нравится, моя маленькая соперница?
Я попыталась было рассердить и облить его презрением, но не смогла. Я громко рассмеялась.
— О'кей, и какими же будут на этот раз ставки? — спросила я.
