Авантюристка - [125]

— Да, у него явно крыша поехала, — согласилась я. — И его коллегам пришлось самим расхлёбывать всю эту кашу. Они вернули наше обеспечение займов, уничтожили свой «заёмный фонд» и молча, без возражений подписались под признаниями в своих преступных действиях. Мы возвращаем все украденные ранее деньги и уничтожаем открытые на их имена счета. Хотя им и придётся как следует раскошелиться, но отделаются они всего лишь лёгким испугом. И наверняка постараются сделать Лоренса козлом отпущения, ведь сам он не сможет больше за себя постоять.

— Нам повезло, что удалось в нужный момент подогреть их, — рассмеялась Джорджиан. — Мы с Перл умудрились посадить их в весьма горячую лужу. У меня имеется несколько замечательных снимков полароидом, которые вас позабавят…

И она протянула пачку глянцевых отпечатков, на которых были запечатлены вагабондцы, нагишом плескавшиеся в пруду и поливавшие шампанским Перл. Чертовски милое времяпрепровождение!

— Мы подумали, что в любом случае не помешает обзавестись кое-чем для возможного шантажа, раз уж события разворачиваются не в нашу пользу, — пояснила Джорджиан, любуясь своими творениями. — Взгляни, на её груди можно разглядеть каждую капельку шампанского! Чтобы сделать эти снимки, мне пришлось спрятаться в кустах.

— Вы просто безжалостная парочка, — рассмеялась я.

— Мы боролись за выживание, — подтвердила Перл. — Ты ведь сама нас этому учила.

После полуночи, когда музыканты ушли, мы все ещё сидели в прохладной, влажной темноте и следили за крёстным ходом, поднимавшимся в гору. На берегу сверкали огоньки редких свечей, освещая двигавшиеся друг за другом с пением фигуры.

— Они поют Акафист, древний торжественный гимн, — прошептал Тор, который сидел рядом, обняв меня за талию. — Его написал патриарх Сергий в канун освобождения Константинополя от персов. И он исполняется каждый год на праздник Пасхи.

— Это прекрасно, — прошептала я.

— Пойдёмте послушаем службу, — предложила Лелия. Но когда все собрались уходить, Тор удержал меня.

— Вы идите, а мы ещё не покончили с делами, — пояснил он, обращаясь к нашим друзьям.

Все поспешили за крёстным ходом, направлявшимся на другой конец Омфаллоса к небольшой церквушке.

Когда в темноте ночи скрылся последний огонёк их свечей, Тор обернулся ко мне.

— Сегодня кончается срок нашего пари, — сказал он. — Считаю, что ты выиграла. По крайней мере тебе удалось гораздо ближе подобраться к контрольной сумме, чем мне. Готов обсудить условия капитуляции, но прежде хотел бы поговорить о нас с тобой.

— Я не знаю, что об этом и подумать, — отвечала я. — У меня такое чувство, будто рухнула вся моя прежняя жизнь и началась какая-то иная, новая, с которой так и не освоилась. Мне хотелось бы быть вместе с тобой, но совершенно не представляю себе наших будущих отношений, хотя думаю об этом уже четыре месяца.

— О, я бы не хотел отношений, начинающихся с заглавной "О", — признался Тор, внимательно всматриваясь в моё лицо в тусклом сиянии луны. — Как насчёт того, чтобы начать отношения с маленькой "о"?

— А если вообще избавиться от "о"? — с улыбкой предложила я. — Тогда получается не «отношения», а «тношения».

— Замечательно, — улыбнулся Тор в ответ. — Но ведь если ты получишь работу в ФЭДе, то уедешь в Вашингтон, а я останусь в Нью-Йорке. Разве недостаточно тех лет, которые мы прожили врозь? Ну-ка скажи, сколько тебе сейчас лет?

— Могу признаться, что давно перевалило за двадцать, — отвечала я. — А почему ты спрашиваешь?

— Значит, ты уже можешь понять, что немногим выпадает в жизни такое счастье, которое снизошло на нас. И я бы хотел… Минутку, я сейчас вернусь.

И он поспешил в замок, оставив меня у парапета с бутылкой коньяку и бокалами. Я налила себе немного коньяку и стала наблюдать за тучками, набегавшими на лунный диск, слушая невнятный лепет волн, разбивавшихся внизу о стены крепости. Вскоре Тор вернулся с пухлым портфелем. Вывалив его содержимое на камни, он зажёг спичку. Я любовалась, как отливают медью его волосы в отблесках пламени. Потом все-таки обратила внимание на то, что лежало перед нами. Он вынул из общей кучи лист бумаги и поднёс к нему спичку.

— Что ты делаешь? — испуганно вскрикнула я. — Ведь это облигации! Настоящие! Ты же сейчас подпалил миллиард долларов в ценных бумагах! Ты что, свихнулся?

— Возможно, — с улыбкой отвечал он, и в отблесках учинённого им пожарища пламя в его глазах окрасилось в золотистые тона. — Находясь в Париже, я связался с Трестом депозитов и затребовал фальшивки, ведь у меня оставались номера их серий. Я подумал, что лучше уничтожить всякую возможность в чем-то нас уличить. Даже зная, что у вагабондцев никогда не хватит мозгов на то, чтобы подстроить нам каверзу наподобие той, что подстроили мы им, это следует сделать. Тем брокерам и банкирам, которые откажутся от проведения инвентаризации, придётся попотеть, объясняя, каким образом отосланные ими в Трест депозитов облигации оказались поддельными… Да сядь же ты наконец, дорогая, и не стой на одной ноге, ты меня нервируешь!

Я его нервирую! Усевшись на край каменного стола, я наблюдала, как одна за другой поддельные облигации исчезают в языках пламени. И вот уже огоньки начали гаснуть в образовавшейся кучке пепла, и вскоре её сдуло с парапета налетевшим с моря бризом. К тому времени, как стало светать, наш миллиард долларов превратился в ничто, исчез, не оставив и следа. Неужели мои следующие тридцать два года жизни станут похожи на предыдущие? Словно прочитав мои мысли, Тор подошёл и обнял меня, уткнувшись лицом мне в затылок и зарывшись в волосы.