Авантюристка - [41]

Я подарил бы тебе бриллиант еще неделю назад, если бы знал, что взамен получу это.

Я пожимаю плечами.

Он поднимает мой палец и изучает бриллиантовое кольцо Лии. Оно выглядит...

Глупо, закончила я за него. Вот, возьми его, я потянула кольцо, но оно застряло на костяшке пальца. Я попыталась снова. Оно... застряло.

Чеееерт! стону я. Прости, Калеб. Это была очень глупая идея.

Не извиняйся. Твои пальцы, скорее всего, просто опухли. Давай подождем немного и попробуем еще раз попозже. И затем он исчезает на кухне, чтобы проверить ужин, оставляя меня на диване с полупустой бутылкой вина и кольцом, как у Клубнички, на моем пальце.

Не понимаю, как ты можешь думать не так, как думал раньше? спросила я, пока мы сидели и ели ужин за столом в его столовой. От вина я стала очень болтливой, и теперь мой язык опасно заплетается. Сейчас тебе не нравится кольцо, которое ты выбрал еще до амнезии, тебе не нравится девушка, не нравится твоя квартира Как один человек может в одночасье стать совершенно другим?

Никто ничего не говорит об отсутствии симпатии к девушке. Она, безусловно, мне симпатична. Просто, возможно, что раньше у меня был один вкус, а теперь он другой.

Так, значит, амнезия сделала тебя другим человеком?

Может да, а может и нет. Но амнезия показала, что я уже не тот человек, которым притворялся раньше.

Он прав. За те годы, что Калеб отсутствовал в моей жизни, он превратился в профессионального бакалавра, вплоть до этих дрянных, шелковых простыней. Это был уже не мой Калеб. Не тот Калеб, который оставил каплю фиолетовой краски на моем потолке.

Ты любишь Лию? слова вылетели из моего рта раньше, чем у меня был шанс проглотить их. Во рту остался горьковатый привкус.

Она милая, очень добрая и изощренная. Она всегда говорит нужные вещи в нужное время. Но я не могу снова начать испытывать к ней те чувства, которые должен был испытывать.

Может быть, этих чувств никогда раньше и не было.

Ты когда-нибудь думала, что пересекаешь черту? Он опускает столовые приборы и кладет локти на стол.

Эй, мы - всего лишь двое незнакомцев, которые узнают друг друга. Здесь еще нет никаких черт. Я отталкиваюсь от стола и скрещиваю руки. Мое настроение испортилось, словно старое молоко, и мне захотелось борьбы.

Перемирие, говорит он, поднимая свои руки. И прежде чем я успеваю согласиться, он хватает наши тарелки и несет их на кухню.

Я помогаю ему сложить посуду в посудомойку, после чего Калеб достает лед с кухни и кладет его на мой палец.

Я наблюдаю за движениями его пальцев томным взором. Его следующее движение почти заставляет меня упасть в обморок. Он пытается объяснить мне правила футбола, и я притворяюсь, что мне это интересно, когда он тянется за моим пальцем и мягко кладет его себе в рот. На этот раз кольцо легко снимается. Он достает его из своих губ и помещает в коробочку без лишних слов, а потом относит ее назад в спальню. Я сжимаю и разжимаю свой кулак.

Мне надо идти, говорю я, вставая.

Не уходи, говорит он.

Мой телефон начинает звонить, и я ухожу от его взгляда, копаясь в сумочке. Мой телефон почти никогда не звонит. Он у меня только для экстренных случаев, ну и для Кэмми. Я ожидала увидеть именно ее номер, когда посмотрела на экран, но вместо него высвечивался номер Роузбад.

Кто-то вломился в твою квартиру, кричит она, когда я отвечаю на звонок.

Успокойся, Роуз, я не совсем понимаю Что случилось?

Кто-то вломился в твой дом! кричит она, словно я попросила ее увеличить звук, вместо того, чтобы говорить яснее.

Я качаю головой, которая все еще наполнена вином. Потом будто щелкнуло. Кто-то вломился в мой дом.

Сейчас буду. Я повесила трубку и посмотрела на Калеба. Кто-то вломился в мою квартиру, повторила я слова Роузбад. Калеб схватил свои ключи от машины.

Я отвезу тебя, говорит он, ведя меня к двери. Калеб ведет машину гораздо быстрее, чем я, и я очень благодарна ему за это. Пока мы едем, я думаю о Пиклз, о котором я забыла спросить у Роузбад. Я, молча, молюсь, чтобы с ним все было в порядке. Калеб провожает меня до двери, где ожидают двое полицейских.

Вы Оливия Каспен? спрашивает старший офицер. У него мертвые глаза и куча язвин и шрамов на лице.

Да. Где моя собака? Я пытаюсь заглянуть за них, но их тела в униформе создают барьер между мной и входной дверью.

Мы можем увидеть какие-нибудь ваши документы? Я вытаскиваю водительское удостоверение из сумочки и протягиваю их ему.

Убедившись, что я Оливия Каспен, офицер отходит в сторону. Ваша собака у соседки, говорит он немного добрее. Я вздохнула с облегчением.

Я убедилась, что Калеб следует за мной, и переступила порог. Не знаю, что я ожидала увидеть. Но, точно не это. Все, что вор хотел бы украсть, все еще здесь: телевизор, DVD плеер, стерео. Я моргнула в замешательстве, и затем мои глаза узрели творящийся хаос, который раньше был моим домом. Все разбито. Все. Фотографии, статуэтки, светильники. Мой диван исполосован, и внутренности торчат из него, словно белая рвота. Я услышала, как издала звук, наполовину напоминающий всхлип, наполовину вопль. Калеб взял меня за руку, и я в ответ вцепилась в него. Я перехожу из комнаты в комнату, осматривая так весь дом. Слезы текут из моих глаз, когда я вижу повреждения или, если быть точнее, уничтожение всего, чем владею. Мой журнальный столик был единственным предметом мебели, который остался неповрежденным. Однако, злоумышленник потратил время, чтобы вырезать на деревянной столешнице слово «ШЛЮХА».