Разумеется, всё это сработает лишь при условии, что Того получит информацию о продвижении соединения Клапье де Колонга. Причём если главной задачей Небогатова было «спрятать» от взоров неприятеля броненосцы и «Олега», «Аврору», «Жемчуг», отгоняя встречных «купцов» миноносцами, «Днепром», «Рионом», «Алмазом» и «Донским», то Клапье де Колонгу надлежало прятать именно транспорта, демонстрируя наоборот, боевые суда и госпитальные «Орёл» и «Кострому».
Да, слишком много ЕСЛИ, слишком много условий и допущений. Поверят японцы – не поверят, обнаружат обман – не обнаружат, случится туман и непогода – не случится…
Покинув Ван-Фонг под флагом нового командующего, эскадра пошла курсом, проложенным покойным вице-адмиралом Рожественским. Небогатов не стал ничего менять на этом этапе, больше занимаясь планированием действий после разделения эскадры на отдельные «цусимский» и «лаперузов» отряды. Разъездной катер с «Александра» без устали и отдыха доставлял к Небогатову командиров и офицеров с боевых кораблей, получавших от адмирала инструкции «на все случаи жизни в бою и походе».
Как пояснил сам Небогатов за ужином Бухвостову – поездки командующего по судам только отнимут у команд несколько часов сна и отдыха, потому как никаким приказом, запрещающим «адмиральскую приборку», не искоренить у старших офицеров стремления выделиться идеальной чистотой и блестящей организацией службы. «Загоняют людей, озлобят на ровном месте бесполезным авралом и надраиванием медяшек, знаю я наши порядки, – пророчески заявил контр-адмирал, – уж лучше три-пять офицеров протрясутся на катере, а команда броненосца или крейсера будет отдыхать, готовиться к скорой схватке с японским флотом и ещё более скорой угольной погрузке».
Бухвостов с доводами командующего согласился, получив свой персональный инструктаж, что надлежит делать ему, в случае гибели или тяжёлого ранения адмирала. Небогатов категорически запретил объявлять о его гибели по эскадре ранее прибытия во Владивосток, опасаясь передачи командования контр-адмиралу Энквисту, изрядно подзабывшему морскую службу за несколько лет служения Отечеству на берегу. Изучая опыт Порт-Артурской эскадры, новый командующий пришёл к выводу, что главный бич русского флота – потеря управляемости и трагическая гибель контр-адмирала Витгефта в бою 28 июля в Жёлтом море, яркое тому подтверждение.
Поэтому Небогатов провёл отдельное совещание с командирами пяти «его» броненосцев, на котором подробно расписал действия отряда в бою. Если из строя выходил флагманский «Александр» с Небогатовым и Бухвостовым – командование принимал на себя командир «Суворова» Игнациус, затем в «небогатовском ранжире» шли Серебрянников с «Бородино», Бэр с «Осляби» и Юнг, командир «Орла». В принципе, каперанги были примерно одного уровня и опыта, но Бухвостова и Игнациуса, по ближайшему с ними знакомству, Небогатов всё же ставил несколько выше, поэтому решил сделать «Суворов», бывший у Рожественского флагманом, концевым в боевой линии.
Нашлась «работа по душе» и для кавторанга Семёнова, который всё-таки переселился на «Александр», потеснив Свенторжецкого. Семёнов, многократно повторяясь, рассказывал всё новым и новым офицерам с броненосцев и крейсеров, прибывающим на доклад и беседу к командующему, о деятельности первой эскадры, давал подробные характеристики японских морских сил, много времени уделял тактике противника. Несмотря на обидное прозвище – «граммофон с одной пластинкой», данное кавторангу теми из офицеров, кому довелось, прослушать лекцию Владимира Ивановича дважды, а то и более раз, Семёнов на подначки не обижался, считая доведение до офицеров нужной в бою информации, делом наиважнейшим.
Пятьдесят вымпелов под командой скромного контр-адмирала шли навстречу своей судьбе. Аккурат «чёртова дюжина» судов никакого военного значения не имела, являясь «военно-морским обозом» Второй Тихоокеанской эскадры.
Однако «исполнившие свой долг» транспорта «Тамбов» и «Меркурий» Небогатов не стал отправлять обратно в Россию, как было намечено предшественником. После недолгих размышлений он решил «тащить» их с собой до самого Цусимского пролива, как бы невзначай «подставляя» взору встречных пароходов. Возражения капитанов транспортов, желавших поскорее убраться с театра военных действий, контр-адмирал жестко пресёк, пообещав при необходимости выставить на мостике и в машинном отделении вооружённые команды, а любую попытку саботажа и бунта пресечь развешиванием «японских пособников» на стволах орудий флагманского броненосца. Хотя командующий угрожал повешением «без нервов», спокойным и ровным тоном, – не кричал, не топал ногами, именно эта будничность уверила оппонентов в серьёзности намерений адмирала. Инцидент был исчерпан.
На «Наварине» Клапье де Колонг корпел над планами действий его отряда, после отделения от Небогатова. Хотя какого отряда – эскадры, одних броненосцев семь, если к таковым причислить старичка «Нахимова»!
По здравому размышлению можно было и не рвать сходу во Владивосток, а миновав гряду Курильских островов, дойти до сахалинского даже не порта, а поста Корсаков, где и перевести дух, осмотреться, узнать, как обстоят дела у Небогатова. Впрочем, какой в Корсакове порт, – одно название, убогий деревянный причал, хотя с углём там помочь могут…
