Аутем. Книга 8 - [6]
Если верить карте, то в таком темпе мы будем добираться до лагеря минут сорок. И это ещё не самая дальняя от него «закрытая территория». Скорее наоборот — одна из ближайших.
Какое-то время раздумываю, какой вопрос задать первым — раз уж мы оказались в такой ситуации, стоит выжать из местных максимум информации. В итоге решаю начать с темы, которая кажется очевидной. Покосившись на бородача, интересуюсь.
— А как остальные добираются? Только пешком?
Топающий рядом с ним боец, за чьей спиной болтается дробовик, откашливается, зажимая рот рукой. А его командир смотрит на меня с искренним непониманием.
— Если надо, любой может взять мопед или велосипед в аренду. Либо вызвать системный транспорт. Конечно если ты внутри периметра лагеря и не относишься к торговцам. У тех своя техника.
Теперь уже мне приходится сдерживаться, чтобы не закашляться. В аренду? Велосипед? Не спорю — звучит это отчасти логично. Даже с учётом того, что велосипед, это достаточно примитивный механизм, он позволяет перемещаться намного быстрее. Плюс, ему не требуется топливо. Но всё равно остаются нюансы.
— Но ведь технику могут и не вернуть?
Ещё один непонимающий взгляд. Потом до него доходит.
— Ты про случай, когда нубас сдохнет? Так они всё оставляют у мастера игры. А у него забирают транспортники, когда с рейсом идут.
Я бы не назвал это исчерпывающим объяснением, но в общих чертах схема понятна. Так же, как и факт наличия организованной деятельности.
— Как всё в целом организовано? В остальных лагерях всё так же, как у вас?
Судя по их реакции на предыдущие вопросы, они уже поняли, что мы не в курсе элементарных вещей. Объяснять, откуда группа здесь появилась, я всё равно пока не собираюсь. А вот догадки, пусть строят. Рискну предположить — солидная их часть будет звучать куда более угрожающе, чем реальность.
— Везде всё по-разному. Где-то лагерь жёстко держат в кулаке, где-то всё поделено, как у нас. А у некоторых настоящая анархия.
То есть каждый «островок цивилизации» функционирует в своём собственном формате. И у каждого свои лидеры. Не самый плохой расклад. Будь в секторе централизованная система власти, всё оказалось бы куда проблематичнее.
Несколько минут размышляю, как сформулировать следующий вопрос. Тут дело даже не в том, чтобы они не удивились. Основной момент — понимание с их стороны.
— Выходит, всё сводится к выполнению игровых заданий? И больше никаких задач перед вами не ставят?
На этот раз местные реагируют иначе — настороженно переглядываются, после чего почти синхронно бросают взгляды наверх. Говорить Линн начинает только спустя несколько секунд и почему-то приглушает голос.
— Если ты про Вечных, то у нас они почти не появляются. Последний, был пару лет назад. Если хочешь с кем-то из них перечься, это тебе надо на север. Там лагеря, куда они регулярно спускаются.
Покосившись на Линна, детализирую.
— Что за Вечные? Кто это?
Ещё раз поднимает глаза к «небу». На этот раз, с весьма испуганным выражением лица. Потом несколько секунд рассматривает меня.
— Ты и правда не знаешь? Откуда вы такие вообще взялись?
Усмехнувшись, пожимаю плечами.
— Считай, что мы просто новички, которые только что попали в сектор. И задаём вполне логичные вопросы.
Бородач с иронией цокает языком.
— Ну да. Обычные новички. Робот, бронежилеты, пулемёт, снайперка. Знаешь, новенькие у нас обычно появляются совсем не так.
Пройдясь взглядом по окружающему нас редкому лесу, киваю.
— Я представляю. В слизи, голышом и без малейшего понимания, что происходит. Но мы чуть другие, как ты понял.
Линн громко хмыкает.
— Вообще-то одетыми. Пах заливают какой-то хернёй, которую приходится срезать и всё отчищать.
Идущий рядом боец, с показательной печалью добавляет.
— Бабам и сиськи заливают.
Его командир тяжело вздыхает, поворачиваясь к бойцу.
— Ты меньше в карты рубись на пьяную голову, тогда и деньги на шлюх останутся.
Снова поворачивает голову ко мне.
— Что за место такое, где людей голышом будят?
Машинально усмехаюсь. Вопрос выглядит безобидно, но подтекст очевиден. «Откуда вы, сукины дети, здесь взялись и какого хрена вам надо?».
— Не сильно хуже вашего. Такая же херня, только в профиль.
Хмыкнув, с интересом косится на меня, но больше с этим вопросом не пристаёт. Зато я начинаю задавать их сам. Правда, отвечать Линн старается уклончиво — сложно сформировать в голове какую-то чёткую картинку.
С относительно высоким уровнем ясности выходит прояснить всего пару моментов. Первый — несмотря на определённую автономность их лагеря, сюда может заявиться делегация рангом повыше. И пусть, напрямую им воздействовать на местных запрещено, но какой-то уровень проблем эти парни организовать могут.
Второе — снабжение лагеря осуществляется не централизованно. Да, есть крупные торговцы, контролирующие солидную часть рынка. Но наряду с ними присутствует множество намного более мелких игроков. Вот откуда приходят сами товары, он признаваться не желает. Если быть более точным — озвучивает всего два варианта. Награды за выполнение игровых заданий и караваны из других лагерей. Но терзают меня смутные сомнения, что это не единственные источники снабжения этой территории.
Он не помнит своего имени. Тело иссушено, декорации вокруг незнакомы, а его считают бесправным куском мяса. Единственное, что он понимает — всё должно быть не так. Одна проблема, память никак не хочет подсказывать, кем он был раньше и как сюда попал. Место, куда сбрасывают человеческие отходы, оставляя их вариться в собственном соку. Теперь ты здесь. И твоё существование зависит от двух простых арифметических операций. Их результат определяет, где ты будешь спать, что ты будешь есть и появится ли у тебя шанс выбраться.
Он не помнит своего имени. Тело иссушено, декорации вокруг незнакомы, а его считают бесправным куском мяса. Единственное, что он понимает — всё должно быть не так. Одна проблема, память никак не хочет подсказывать, кем он был раньше и как сюда попал. Место, куда сбрасывают человеческие отходы, оставляя их вариться в собственном соку. Теперь ты здесь. И твоё существование зависит от двух простых арифметических операций. Их результат определяет, где ты будешь спать, что ты будешь есть и появится ли у тебя шанс выбраться.
Он не помнит своего имени. Тело иссушено, декорации вокруг незнакомы, а его считают бесправным куском мяса. Единственное, что он понимает — всё должно быть не так. Одна проблема, память никак не хочет подсказывать, кем он был раньше и как сюда попал. Место, куда сбрасывают человеческие отходы, оставляя их вариться в собственном соку. Теперь ты здесь. И твоё существование зависит от двух простых арифметических операций. Их результат определяет, где ты будешь спать, что ты будешь есть и появится ли у тебя шанс выбраться.
Он не помнит своего имени. Тело иссушено, декорации вокруг незнакомы, а его считают бесправным куском мяса. Единственное, что он понимает — всё должно быть не так. Одна проблема, память никак не хочет подсказывать, кем он был раньше и как сюда попал. Место, куда сбрасывают человеческие отходы, оставляя их вариться в собственном соку. Теперь ты здесь. И твоё существование зависит от двух простых арифметических операций. Их результат определяет, где ты будешь спать, что ты будешь есть и появится ли у тебя шанс выбраться.
Еще один ярус. Отличающийся от всего, что было раньше. Квинтэссенция человеческой природы, от которой нет спасения.
Он не помнит своего имени. Тело иссушено, декорации вокруг незнакомы, а его считают бесправным куском мяса. Единственное, что он понимает — всё должно быть не так. Одна проблема, память никак не хочет подсказывать, кем он был раньше и как сюда попал. Место, куда сбрасывают человеческие отходы, оставляя их вариться в собственном соку. Теперь ты здесь. И твоё существование зависит от двух простых арифметических операций. Их результат определяет, где ты будешь спать, что ты будешь есть и появится ли у тебя шанс выбраться.
Желание познать новое породило интеллект. Интеллект стал накапливать и использовать познанное для исследования неизвестного. Однако всегда были границы известного, того, что можно было познать. Эта граница была такой же неизвестностью и называлась у всех по-разному, хотя все понимали нечто одно, нечто сверхъестественное, божественное. Она манила, она пугала, она заставляла развивать интеллект, а с помощью него всё, что нужно было для познания неизвестности. Неизменным оставался только дух, сила воли, которая, низвергая до бытовых уровней познанное, стремилась в дали бесконечности.
Земля давно погибла вместе с солнечной системой, а человечество перебралось на Юплурий, где под куполом появился город. В нем выросло два брата, они стали исследователями и вместе со своей командой изучали планету. Хоктис был немного младше Гинвена, и именно ему было суждено столкнуться с одной из загадок нового дома. Но было ли это загадкой? Было ли это на самом деле? Что не так с Юплурием или с братьями? Может ли сон быть реальностью?
Астронавт Ларри Штар медленно умирает в космическом госпитале на орбите Марса. Ларри мучает тайна гибели отца и миссии «Марс-2061», которой тот руководил. В мире, где человек передал искусственному разуму свое исконное право давать имена и названия всему, что встречает, любой смельчак, противостоящий системе, подлежит уничтожению. Ларри хочет доказать причастность правительства к гибели миссии, но у него мало времени…
Период испанских Габсбургов называют «Золотым веком Испании». В 1700 году со смертью Карла II Околдованного, одного из самых инфантильных, слабых и измученных болезнями императоров, золотой век закончился, пришедшая на его смену изнурительная война за испанское наследство разорила некогда великую империю. Сейчас мы постараемся ответить на следующие вопросы: Кто и почему “околдовал” императора Карла II? К чему приводят кровосмешения в родословной? Как бесплодный, инфантильный наследник престола развязал крупный европейский конфликт начала XVIII века?
Это их так дома зовут — таракашки. Потому что они маленькие, глянцевые, шустрые и чёрные с рыжим. А ещё их зовут закорючками, потому что они закорючивают хвосты: младшая — лаячьим кренделем, старшая — просто полуколечком, что ещё называется «хвост пистолетом». И ещё их зовут шкарпетками. Шкарпетка — это по-украински носок. Их так зовут, во-первых, потому что их пара, а во-вторых, у них есть одинаковые тёплые свитера из шерстяных носков большого размера…
Снова вверх. К разгадкам, мести и очередному ярусу. Сердца ожесточаются, а разум плавится от происходящего. Как отличить правду от лжи? Кому можно верить? Есть ли вообще истина в мире, где можно переписать память любого человека?
Новые загадки и новые ответы. Отряд продолжает идти наверх. Неся потери, ожесточаясь и все больше удаляясь от себя изначальных.
Снова вверх. Теряя соратников и веру в человечность. Каждое новое открытие плавит разум и заставляет руки крепче сжимать оружие. Но выбора нет — нужно добраться до самого верха.