Аун Сан - [45]

Рангун готовился к эвакуации. Саперы закладывали заряды под портовые сооружения и нефтеочистительный завод в Сириаме, над государственными зданиями поднимались густые столбы дыма — жгли архивы, накопившиеся за сотню лет. В Мандалае и Меймьо уже подготавливались новые дома для английской администрации. А через безводные перевалы Араканских гор тянулся многотысячный поток индийских беженцев, и они умирали от истощения и холеры.

Дорман-Смит телеграфировал в Лондон: «Я задержу здесь правительство как можно дольше. Сам же не имею намерения покидать Рангун».

Губернатор решил держаться до последнего. Население Рангуна упало с четырехсот до ста пятидесяти тысяч человек. На улицах бушевали пожары и орудовали мародеры.

Японские войска не спеша продвигались от Моулмейна на запад, к реке Ситтан, где у единственного моста скопились бригады, защищавшие Рангун.

Дорман-Смит телеграфировал в Лондон: «Я останусь в Рангуне, пока не будут проведены все взрывные работы». Губернатор уже был согласен уехать.

В тот же день покинула Рангун супруга губернатора. Она записала в своем дневнике: «Настроение подавленное. В три часа выехали. Жена Миллера, я и Клео (собака) в «роллс-ройсе», потом два грузовика со слугами, примерно человек шестьдесят, и Миллер в третьей машине. Все набито багажом. Мисс Гиббс (обезьянка) волнуется. Прибыли в Таунгу в 10 вечера. В гостинице очень грязно».

Растерявшийся секретарь по уголовным делам дал приказ выпустить из тюрьмы уголовников. Их некому было охранять. Резко усилились грабежи и убийства. Секретарь кончил жизнь самоубийством. Были выпущены больные психиатрической лечебницы.

Битва у моста через реку Ситтан, которая решила судьбу Рангуна, произошла 22 и 23 февраля. Ночью английские бригады начали переправляться через реку, чтобы занять плацдарм на ее правом берегу. Но не успела переправиться первая бригада, как у моста появились японские части. Японцы отрезали переправившуюся бригаду от двух остальных. Целый день продолжался бой за мост, однако, хотя японцам и не удалось прорваться к нему до темноты, ночью был отдан приказ взорвать его и оставить две английские бригады на левом берегу на произвол судьбы. Так и было сделано. Основные силы английской армии перестали существовать.

Дорога к Рангуну была открыта.

Оправдываясь перед будущими поколениями, Черчилль напишет в своей многотомной эпопее «2-я мировая война»: «Подкрепления не могли достигнуть Бирмы вовремя. Но если мы не могли послать армию, мы послали одного человека».

Этим человеком был генерал Александер, который впоследствии прославился на других фронтах. В Бирме он не прославился.

Дорман-Смит телеграфировал в Лондон: «Я намереваюсь покинуть город 1 марта, после того как отдам приказ о начале взрывных работ». Губернатор уже решил не ждать, пока пройдут взрывы. Он пригласил на последний ужин своих адъютантов. Повар достал бутылку вина. Поужинав, перешли в бильярдную. Сыграли партию. Один из адъютантов посмотрел на портреты предыдущих губернаторов. Длинной чередой висели они на стене. Губернаторы раздражали его. Они смотрели на него с гордым негодованием. Они не могли простить позора. Адъютант поднял тяжелый, слоновой кости бильярдный шар и запустил им в лицо первого из губернаторов. Дорман-Смит промолчал. Остальные адъютанты присоединились к избиению портретов.

За окном гудела машина. Пора было бежать.

Через несколько дней войска оставили город.

Когда замолкли взрывы, последние подрывники сели в катер и поплыли вниз по реке.

Вот что пишет один из них: «Над городом висело громадное облако дыма. Пылала электростанция, чернели скелеты пакгаузов, как пьяные, подкосились подорванные портовые краны. И нигде не было видно и следа присутствия человека. Когда упала ночь, все небо было охвачено оранжевым светом, будто отблеском ада».

Не знаю, пришло ли кому-нибудь из англичан в голову, что уничтожен был не свой, а бирманский город, что много лет после войны придется бирманцам восстанавливать порт и причалы, заводы и электростанции.

То, что бирманцы строили много лет, было уничтожено за несколько дней. Уходя из города, англичане оставили скелет города.

Таким его и увидел Аун Сан, когда снова, после полугодовою отсутствия, прошел по его улицам. Не таясь. На Аун Сане был мундир японского полковника, длинная сабля путалась в ногах, и фуражка никак не налезала на выпуклый лоб.

С каждым днем становилось яснее, что японцы не намереваются выполнять своих обещаний. Обещали объявить независимость Бирмы, как только перейдут границу, и как будто начисто забыли об этом. Попросили подождать до взятия Рангуна. Спутывал все карты и невероятно быстрый разгром англичан. Вместо упорной борьбы на границе, во время которой можно будет организовать сопротивление, поднять народ, получилось то, что немцы называли блицкригом — молниеносной войной.

Аун Сан старался попасть в некоторые города раньше японцев, чтобы организовать там бирманские органы власти, встретиться с людьми, восстановить ячейки партии. К счастью, Аун Сану в этом помогал сам полковник Судзуки. Тому было выгодно, чтобы его детище — бирманская армия показала себя с лучшей стороны.