«АукцЫон»: Книга учёта жизни - [15]

— Да, как-то само собой получилось, что Олег стал с нами выступать, — рассуждает Озерский. — После той пробы на репетиционной «точке» никто в группе против такого дополнения к нашим концертам не был. Олег и так везде, где возможно, публично читал свои стихи, плюс к тому танцевал, стиляжничал. Как он может двигаться, мы более-менее представляли. Это выглядело не совсем так, как сейчас происходит. Гаркуша больший упор делал на своеобразную пантомиму…

К своему презентационному или отборочному (на фестиваль) рок-клубовскому концерту осени 1985 года «АукцЫон» предстал уже реальной стихией, непредсказуемой и художественно-нахальной.

— В руководство рок-клуба входили отдельные люди, которым мы нравились: те же Бурлака, Файнштейн, — вспоминает Леня. — А прочие «авторитеты» смотрели на нас как на что-то несуразное, не имеющее отношения к устоявшимся рок-клубовским традициям. Там же были свои фавориты: «Пикник», «Мифы», «Аквариум», «Кино», «Зоопарк». А мы — вообще другие. Пишем, с их точки зрения, графоманские тексты, исполняем абсолютно асоциальные песни… Восхищались только нашим барабанщиком, а остальные в «АукцЫоне» кто такие? Черидник, к слову, действительно был тогда, на мой взгляд, лучшим из барабанщиков в рок-клубе. Он, по-моему, единственный, кто мог ритмически играть. И пил он в тот момент еще немного, как, собственно, и Гаркуша. Мы вообще бухали скромно. По сравнению, скажем, с «Россиянами» или «Зоопарком» мы просто трезвенниками смотрелись. Они на сцену могли никакими выйти, но выглядели при этом рок-героями. А мы — совсем не герои, скорее антигерои. У нас Гаркуша к публике выходит — просто урод, конкретно эпатажный, с ним еще вокалист «голубоватого» вида, Рогожин то есть, и другой чувак поющий, который букву «р» не выговаривает. Все в непонятных одеждах, поют что-то бредовое, кривляются, а зацепиться критикам не за что. Мы же никаких лозунгов и идейных установок не озвучивали, ничего не провозглашали. «АукцЫон» занимался веселым музыкальным издевательством.

— В рок-клубе, помимо концертов, еще какая-то жизнь бурлила, — добавляет Озерский. — Люди собирались на диспуты, что-то обсуждали, голосовали. И делали это абсолютно искренне и серьезно. А тут появляемся мы и хихикаем. Нам потому и тексты иногда со скрипом «литовать» приходилось, в них не проглядывала наша гражданская позиция, не было призывов, борьбы с чем-либо, реализма. Экспертам это казалось провокацией, мол, какую дурь приходится «литовать»…

Дважды два равно три

За первый год пребывания в «АукцЫоне» я обрел долю здорового цинизма, необходимого каждому мужчине, чтобы при слове «жопа» не падать в обморок.

Сергей Рогожин

Своевременно обнаруженный Озерским в недрах питерского «Кулька» сладкоголосый певец Рогожин хотя и покорил «аукцыонщиков» при всей честной рок-комиссии вокальными навыками, еще какое-то время сомневался — туда ли его занесло? Оставшиеся в родном Запорожье мама и жена поначалу, естественно, не ведали, на какую дорожку свернул их интеллигентный Сережа. А он им рассказывать о своих новых рок-клубовских коллегах не спешил, ибо сам себе еще не ответил на вопрос: подходит ему «АукцЫон» или стоит подождать каких-то более солидных предложений?

«Попсовым Рогожин в те годы не был, — анализирует Гаркундель, — но от нас, питерских „гопников, наркоманов, алкашей" (как считала советская пресса и обыватели), конечно, отличался». «В нашем коллективе Сергей на первых порах немного особняком держался. Культурненький был, правильный, не пил», — дополняет рогожинский образ Леня. Тем не менее ассимилировался в «Ы» новый фронтмен быстро.

— Слишком серьезно к тому, что делал «АукцЫон», я не относился, — признается Рогожин. — Но решил-таки вписаться в группу, как в творческий эксперимент. В подобной атмосфере я никогда прежде не находился, и такой опыт меня манил. Прикольно, что позже кто-то из «аукцыонщиков» мне рассказал, как в моем присутствии они стеснялись ругаться матом…

Перебравшаяся вскоре к Сергею в Питер супруга с большим интересом выслушала новости о радикальных творческих изысканиях мужа, и, по словам Рогожина, «шока у нее не случилось». Однако в тусовку она не влилась. «Там у нас были все эти жуткие барышни с начесами, — вспоминает Сергей, — а мы со Светланой до этого в театре работали…»

В сущности, Рогожин и остался в театре, только далеком от академизма, оседлости, чьей-либо жесткой режиссуры и «вертикали власти».

— В «АукцЫоне» никто не пытался переделывать, переламывать меня под стиль группы, — подчеркивает Рогожин. — Напротив, думали о том, как меня, такого, каков я есть, вписать в общую картинку. И так происходило в этой команде с каждым, благодаря чему, я считаю, тот «золотой» состав «Ы» имел охренительный успех. Абсолютно разные люди фантасмагорическим образом вписывались в единое шоу…

Лекала питерского рок-клуба вот-вот должны были затрещать под натиском столь иррациональной «аукцыоновской» силы. Она не искала направлений и не нуждалась в них. Можно было лишь наблюдать за ее действиями со стороны или присоединяться к ней, как к цыганскому табору.

— В сущности, мы сразу дистанцировались от рок-клубовской среды, — развивает Леня тему независимости «Ы». — Помимо музыкантов в наш круг входила куча людей: художники, дизайнеры, панки… Это была внушительная компания более чем из двадцати человек. В рок-клубе к нам относились настороженно, поскольку мы казались другими и при этом никак от руководителей клуба не зависели. Нам по большому счету ничего от них не требовалось. Никого из них мы, что называется, не добивались, хотя и понимали, что приятнее играть в больших залах, нежели просто на танцах, а такую возможность предоставлял именно рок-клуб.