Аттила - [13]

— Наше путешествие, — начал Приск, возвращая другу полный кубок, — отличалось разнообразием. На двадцать первый день прибыли мы в Сардику, находящуюся от Византии на расстоянии только тринадцати дней пути. Так тяжело весит это позорное золото, которое мы везем гуннам на десяти повозках.

— Там, в Сардике, наполовину сожженной гуннами, — продолжал Максимин, — пригласили мы Эдико и других наших спутников в гости на ужин.

— Но, увы, — сетовал оратор, — быков и баранов, которыми мы угощали гостей, пришлось нам взять от них в подарок. Только приготовление ужина было наше…

— Во время ужина произошла ссора. Вигилий, выпил ли он чрез меру старого луканского вина, или это было простое притворство, начал восхвалять Феодосия, утверждая, что он бог, в то время как Аттила просто человек.

В конце концов гунны рассвирепели, и, чтобы усмирить их, — Эдико молчал, — Максимину пришлось раздавать им сирийские одежды и индийские драгоценные каменья. Бог Феодосии дорого обошелся тебе, патриций, дороже, чем он стоит…

— Потом прибыли мы в Нэсс…

— То есть, на то место, где когда-то стоял Нэсс, — поправил Максимина оратор. — Гунны сравняли его с землей.

— Среди развалин базилик блуждали раненые и больные, прося хлеба или смерти. (Здесь же там и сям валялось несколько трупов). Мы раздали несчастным последние имевшиеся у нас запасы хлеба и поехали далее по опустошенной стране, при чем старались держаться подальше от большой дороги, где нельзя было дышать от запаха разлагавшихся трупов, которые во множестве валялись по сторонам дороги. Таким образом окольной дорогой прибыли мы на берега Дуная. Гунны согнали окрестных жителей, которые и помогли нам переправиться через реку. Мне показалось странным это бесчисленное множество судов, собранных здесь гуннами. На наши вопросы по этому поводу гунны отвечали, что Аттила намерен здесь вскоре устроить большую охоту.

— А, понимаю, — воскликнул префект, — дичью будем мы — римляне.

— Проехав таким образом по левому берегу Дуная около семидесяти стадий, мы хотели было расположиться на ночь на холме, вершина которого представляла очень удобное место для стоянки. Уже палатки были разбиты, лошади выпряжены, огонь для приготовления ужина разложен… Вдруг прискакали гуннские всадники (Эдико не было с нами. Он отлучился на день по какому-то неизвестному нам делу), они осыпали нас ругательствами, требуя, чтобы мы удалились отсюда и разбили лагерь у подошвы холма.

— Почем это? — спросил Ромул.

— Сам Аттила, видите ли, остановился лагерем в долине… положим, это было очень далеко, где-то ниже по течению реки… но было бы не прилично…

— Что же именно? — с гневом спросил префект.

— Чтобы наши ноги стояли выше того места, где покоилась глава повелителя мира. Наше сопротивление не привело ни к чему. Нам пришлось оставить это удобное место и расположиться на ночь в болоте… Но все-таки Аттила прислал нам к ужину живой рыбы и несколько быков.

Глава V

— Высокомерие этих воров невыносимо! — с гневом воскликнул оратор. — Несколько лет тому назад сопровождал я подобное же несчастное посольство из Византии к гуннам. На дороге нас встретили послы Аттилы. Эти негодяи отказались нас приветствовать и вести с нами переговоры в палатках. — «Гунн ведет переговоры только стоя на шести ногах», — велели они сказать нам. Мы не сразу поняли эту загадку. Оказалось, что они ни за что не хотят сойти с коней. Они требовали, чтобы мы совещались с ними, сидя на конях, с седла! Нам ничего не оставалось делать, как снова сесть на коней. Так и совещались императорские послы, сидя на конях, как будто это была другая шайка такого же сброда. Результат такого совещания был так же для нас унизителен, как и форма: мы обещали выдать всех нашедших у нас убежище беглецов — между ними были Аттака и Мамо, сыновья короля из племени, враждебного Аттиле, — гунны распяли их тотчас же на наших глазах! — мы дали обещание не заключать договоров с народами, враждебными Аттиле, мы обязались платить ежегодную дань (это римский то император предводителю гуннов!) в семьсот фунтов золота вместо прежних трехсот пятидесяти. От нас потребовали, чтобы мы поклялись жизнью императора и подкрепили свою клятву на кресте и евангелии. Тут же они распороли живот лошади, и мы должны были в ее внутренности вложить свои руки по локоть, а потом в знак клятвы махать ими в воздухе, пока дымящаяся кровь на них не обсохла.

— С таким-то волчьим отродьем приходится нам бороться и вести переговоры! — гневно воскликнул префект.

— Но рассказывай дальше, патриций, о вашем теперешнем путешествии, — просил Ромул.

— Кроме Дуная, — продолжал Максимин, — пришлось нам переправляться еще через Тиг и Тифиз. Суда, нужные для переправы, гунны везли на повозках или просто на нескольких, соединенных вместе, лошадях. По приказанию сопровождавших нас гуннов, жители даже самых отдаленных деревень должны были доставлять нам съестные припасы. Бедные поселяне питаются не пшеницей или рожью, а просом, вместо вина пьют мед, приготовляемый из меда диких пчел, и какой-то странный пенистый напиток, который они приготовляют из наполовину перегнившего ячменя и называют «camus».