Аттестат зрелости - [18]

Жаркова. Почему же вы так относитесь к нему? Мне он показался таким приятным и культурным юношей.

Леня. Поучилась бы ты с ним хоть недельку, узнала бы его приятность. Это он в гостях такой, а на самом деле неподражаемый эгоист, даже не эгоист, а… эгоцентрик!

Жаркова. Позволь, позволь… почему же этот эгоцентрик так часто бывает у нас?

Леня. Так он же не ко мне ходит, а к Вике. Подружилась цапля с журавлем!

Жаркова. Эгоизм Валентина бросается тебе в глаза, а собственного ты не замечаешь?

Леня. Не понимаю, мамочка.

Жаркова. Разве тебе все равно, с кем дружит Вика? А если она полюбила этого эгоцентрика?

Леня. Кто? Вика? Да ты что, мама! (Смеется.)

Жаркова. Ей семнадцать лет. Это натура чистая, глубокая. Разочарование в первом чувстве может ранить ее душу. Разве мы с тобой, самые близкие ее друзья, не обязаны убирать все ненужное с ее дороги? Разумеется, так, чтобы она не заметила.

Леня(понимающе). Короче говоря, сделать так, чтобы он не бывал у нас?..

Жаркова. Нет. Это самое ненадежное. Надо показать его Вике в настоящем виде.

Леня. Это можно. Я расскажу ей, что его исключили из комсомола.

Жаркова. Исключили? За что?

Леня. Перестал работать и вообще натворил много глупостей.

Жаркова. И ты так спокойно говоришь об этом? Разве тебя это не касается? Почему же вы — комсомольцы — допустили до этого? Ведь это же ваш товарищ?

Пауза.

Говорил ли ты с ним после исключения?

Леня. Я?.. Нет…

Жаркова(сухо). Не ожидала. Разве тебе не понятно, что с ним случилась беда? Пусть даже по собственной вине, но беда. Не может же он быть безнадежным в свои семнадцать лет! Как вы мало думаете друг о друге. (Встает.)

Леня. Ты куда, мама?

Жаркова. В редакцию. (Уходит.)

Леня берет книгу и садится на диван, но книга уже его не увлекает. Стук в дверь.

Леня. Войдите.

Стук повторяется.

Войдите!

Стук.

Войдите, вам говорят!

(Срывается с дивана и раздраженно распахивает дверь).

В комнату со смехом врываются Вика, Клава, Гера и Женя.

Остроумнее ничего не могли придумать? Фантазии не хватило? (Ложится на диван спиной к ребятам и раскрывает книгу.)

Вика(подбегая к нему, стаскивает его с дивана на пол). Ты что так невежливо гостей встречаешь?

Леня. А кто перед экзаменами в гости ходит?

Гера. Ну, Вика, заступись хоть ты за нас. Мы с Женей в первый раз за всю неделю вышли. Знаешь, как занимаемся? Я и так уже ничего не соображаю.

Леня. А когда ты соображал?

Женя. Ты отчего такой злой, Леонид?

Вика. Не обращайте на него внимания. Ему, верно, от мамы за что-нибудь влетело.

Клава. Мне тоже от матери влетело.

Вика. За что?

Клава. Она хочет, чтобы я поступила в медицинский. А я не хочу. У нее, видите ли, мечта — видеть меня врачом. А если у меня своя мечта!

Женя. Надеюсь, не секретная?

Клава. Конечно. Я ее не стыжусь. Вы когда-нибудь в наших сибирских садах бывали?

Женя. Ну, бывал.

Клава. Во какие яблоки там выращивают. (Показывает обеими руками.)

Гера(соединяя большой и указательный пальцы). Вот какие!

Клава. Ну и неправда! Вот какие! Я садоводом буду.

Леня. Клава, когда я окончу институт, то обязательно приеду производить геологоразведку где-нибудь поблизости от твоего сада. Ты угостишь меня своими яблоками и виноградом?

Клава. Может быть, даже персиками. Виноград — старо. Он уже давно у нас растет.

Женя. Прекрасная у тебя мечта, Клава. Вырастить в Сибири персики… Молодец!

Гера. А я про вас обоих очерки напишу. И сфотографирую. Сниму Клаву с корзиной яблок и подпишу: «Знаменитый сибирский садовод-мичуринец Клавдия Попова, добившаяся от каждой яблони высокого…»

Леня. Удоя…

Клава. Урожая!

Леня. Герка обязательно напишет «удоя». Он у нас рассеянный.

Гера. Это ты рассеянный. Помнишь, Женя, как он написал вместо «шестикрылый серафим» — «и шестикратный сарафан на перепутьи мне явился».

Смех.

Вика. А вы, Женя, куда?

Женя. В Томск, в университет, на исторический.

Леня. Преподавать будешь?

Женя. Не только преподавать. Какие интересные книги можно написать, зная историю! Написать, например, о нашем крае… Край, который был при царизме местом каторги и ссылки, стал одним из самых богатых и чудесных краев нашей родины. Клавин дедушка был сослан сюда за революционную деятельность. Клавин отец сражался против Колчака, а Клава собирается разводить здесь фруктовые сады и выращивать персики… Разве это не историческая книга получится?.. А вы, Вика, куда?

Вика. А я учительницей буду.

Гера фыркает, но Женя строго его останавливает.

Вот прихожу я в класс. Сидят передо мной тридцать «семилеток». Даю я им букварь и говорю: «Милые дети, любите эту книгу. Она научит вас грамоте. Пройдут года, вы станете врачами, учителями, писателями… Вы прочитаете тысячи книг, но эту, самую первую свою книгу, никогда не забывайте». И станут мои ученики так хорошо учиться, что из класса в класс будут переходить с одними пятерками…

Клава. Все?

Вика. Все. Я доведу их до пятого класса, а там они перейдут к другим учителям.

Леня. Вот тогда они и засыпят твоих паинек.

Вика. Не беспокойтесь! Они хорошо подготовлены. Я буду преподавать у них литературу до десятого класса. Все годы они будут учиться только на пятерки и четверки.

Клава. Ну, это даже скучно. Ни разу и двойки не получить…