Аттестат зрелости - [4]

И вдруг под улюлюканье толпы,

Фуражку нахлобучив неумело,

Стал убегать от собственной судьбы.

А сердце билось, словно птица в клетке:

— Пока еще не поздно, возвратись…

Наверно, слишком знойным было лето,

Чтоб обожгло любовью на всю жизнь.

XIII

Базар устал…

Поляна опустела.

Умолкли разом песни, шум и гам.

И горцы, завершив успешно дело,

Разъехались, ударив по рукам.

На горку бесконечной вереницей

Груженые повозки поползли.

Истошный вопль полночной дикой птицы

Раздался неожиданно вдали.

Похолодало…

Впрочем, был согрет я

Внезапной страстью, что ни говори…

И вдруг узнал два женских силуэта

На фоне отцветающей зари.

Не ведая усталости и страха,

Без тягостной поклажи,

Налегке,

Они шагали в сторону Ахваха

И пели на аварском языке.

Одна постарше

В легкой шали белой

Свой медный таз под мышкою несла.

А та, на чей платок фуражка села,

С гармошкою за ней вприпрыжку шла.

Спросил я у знакомой мастерицы

Их имена, пылая изнутри…

— Так это же ахвахские певицы.

Мать звать Кусун,

А дочь ее — Шахри.

Шахри, Шахри — таинственное имя,

Арабских сказок тонкий аромат…

На свете не найти его любимей —

Так мне казалось много лет назад,

Когда, застыв, глядел я на дорогу

С «горящим вздохом в пламенной груди»,

Когда известно было только Богу,

Что сбудется со мною впереди.

XIV

Я в сумерках нашел коня

На площади базарной.

Скакун в отличье от меня

На верность сдал экзамен.

— Прости хозяина, гнедой,

Что пропадал он долго. —

Вздохнул я, потрепав рукой

Животное за холку.

Поводья кое-как держа,

Пешком побрел в аул я,

В то время, как моя душа

К Ахваху повернула.

Поэтому мой путь впотьмах

Тянулся бесконечно…

А возле дома глянул… Вах!

В руке — одна уздечка.

Но где же конь?..

Искать его

Средь ночи мало толку,

Уж хорошо, что самого

Не растерзали волки.

Уздечку спрятав на груди,

Я рухнул, как убитый,

В постель…

Покуда бригадир

Не постучал сердито.

За то, что конь мой заплутал

В колхозных сочных травах,

Блюститель мать оштрафовал

За мелкую потраву.

Ах, мама, зря на скакуна

Тебе не надо злиться…

Не он виновен, а одна

Ахвахская певица.

XV

Так, как хлам бесполезный сжигают,

Так спалил я свой нрав удалой.

Эх, фуражка моя городская,

Что же ты натворила со мной?..

Мне наскучило в отчем ауле,

Ведь с рассвета жужжало в ушах,

Как бесцельно летящая пуля,

Без конца —

Все Ахвах да Ахвах.

Мне найти бы какую причину,

Наговорам да сплетням назло…

Без предлога негоже мужчине

Заявляться в чужое село.

Думал день…

Думал два… И неделю.

От фантазий совсем изнемог,

Но в конце-то концов еле-еле

Отыскал подходящий предлог.

Как же я позабыл про Омара —

Однокашника и кунака.

В общежитии мы с ним на пару

Кой-кому понамяли бока…

Сколько раз я сулил на прощанье

Ненадолго прийти погостить…

Исчезали мои обещанья

На глазах,

Как песок из горсти.

Ну, теперь-то уж, сердце порукой,

Что пылает в груди у меня,

К своему закадычному другу

Я отправлюсь, не медля ни дня.

XVI

В самом деле интересно это —

Есть ли человек такой в горах,

Чтобы знал подробнее поэта

Путь тернистый из Цада в Ахвах.

Сорок верст —

Немного и немало, —

Маршируя браво, как солдат,

Прямиком, минуя перевалы

И ущелья мрачные, как ад.

Сорок верст —

Немало и немного —

Напрямик в обувке городской

Вдоль с ума сходящего потока

По тропе над пропастью глухой.

Тут орел парит,

А там удоды

Сели на боярышнике в ряд…

И везде крутые повороты

Роковой внезапностью грозят.

… Мне уже случалось не однажды

Покидать родимые края.

Но в Ахвах, томим любовной жаждой,

Собирался тщательнее я.

В первый раз побрился, как мужчина,

И вихры кинжалом обкорнал,

Получилась грустная картина —

Клок травы, застрявший между скал.

Не смутясь, однако, чуб колючий

Прилизал я кое-как с трудом

И перевязал на всякий случай

Шею свою стиранным бинтом.

Так солидней…

Будто от ангины

Горло воспаленное горит…

Может быть, свой взор случайно кинет

На меня насмешница Шахри.

Встрепенется, глядя на больного,

И найдет сочувствия слова…

Братовы часы с застежкой новой

Я напялил поверх рукава.

А затем, старательно и рьяно

Перерыв семейный гардероб,

Я на дно большого чемодана

Уложил все лучшее добро.

Видимо, святое чувство меры

От усердья изменило мне…

Не хватало только револьвера,

Чтобы он болтался на ремне.

Через час, уставши до упада,

Заглянул я в зеркало и сник:

Всем хорош джигит, одна досада —

Нос орлиный чуточку велик.

Ну, да ладно —

Я махнул рукою

И переступил через порог…

Солнце расцветало над горою,

Как гигантский розовый цветок.

Чемодан давил пудовой гирей,

Только я его не замечал,

И поэму Лермонтова «Мцыри»,

Всласть жестикулируя, читал.

Полон героических порывов

В этот исторический момент

Любовался я, как над обрывом

Горный тур застыл, как монумент.

Коротко ли, долго —

Но под вечер,

Наконец, увидел я Ахвах.

Дух перевести присел у речки

От воды игривой в двух шагах.

Сполоснул лицо, ловя губами

Капли и прохладу ветерка.

И газету с первыми стихами

Заложил за лацкан пиджака.

Набекрень надел свою фуражку

И для форса, только и всего,

Прицепил к нагрудному кармашку

Я значок блестящий ГТО.

Сунул в зубы с тайным отвращеньем

Папиросу модную «Казбек»

И вошел в аварское селенье,

Как видавший виды человек.

XVII

— Дом друга, асалам алейкум…

Встречай, хозяин, кунака!

Водицы ключевой налей-ка

Или парного молока.

Омар с улыбкой белозубой

В объятья заключил меня

И, накормив горячим супом,