Атомная база - [18]
Медиум шмыгнул носом и проговорил извиняющимся тоном:
— Они вытягивают у меня очень много сил через нос, в особенности великие духи, и больше всего Любимец народа.
— По-моему, вам нужно нюхать табак, — сказал доктор. Он угостил женщин сигаретами, но они посмотрели на него испуганно. Ничего другого этим гостьям предложено не было.
Я все еще пыталась загнать белые шарики в рот негритенку, хотя чувствовала, что фру просто кипит от возмущения. Как! Она, дама из высшего общества, из такой знатной семьи, возвратившись из другого мира и вся еще во власти неземных чар, заходит в кабинет своего мужа и застает там свою служанку!.. Но я была совершенно спокойна. Чего мне бояться? Если бы я вскочила сразу же, как только она вошла, выходит, признала бы себя виновной, а я не чувствовала за собой вины.
— Пойдем, мой друг, — сказал Двести тысяч кусачек и помог медиуму выйти в открытую дверь, боясь, как бы он не отдал богу душу здесь, в кабинете.
Фру тотчас выпроводила второсортных гостей, милостиво бросив им «до свиданья». И на улице они все еще продолжали блеять и стенать тоненькими, жалобными голосами по поводу чудес загробного мира.
Депутат альтинга доктор Буи Аурланд, вдруг вспомнив, что ему нужно отдать какие-то распоряжения своему подчиненному, вскочил и побежал за ним к «кадиллаку». Двести тысяч кусачек уже сидел за рулем, и они принялись беседовать через открытую дверцу машины.
Наконец-то мне удалось загнать все горошинки куда следует, и я осторожно поставила игрушку на стол, чтобы они снова не выпали. Но в ту минуту, когда я выходила, в комнату вошла фру, схватила игрушку, встряхнула ее и швырнула на пол.
Поднимаясь по лестнице, я слышала, как она кричала своему мужу, который еще беседовал с Кусачками, сидевшим в «кадиллаке»:
— Буи, мне надо с тобой поговорить!
Глава восьмая
Тот, кто живет на вершине горы, и мо отец
Любимец народа, гордость всей Исландии, родился в нашей забытой долине, в моей долине. Народ считает его своим лучшим другом, его чтят, им восхищаются потомки: он возродил наш прекрасный язык, сделал зрячими наши слепые глаза, и мы увидели красоту родной страны, чудесную природу Исландии; он вдохнул в нас, своих потомков, таинственную поэзию аульвов[22] вместо героизма древних саг. Он жил в одиночестве и умер вдали от родины, на чужбине, угнетенный равнодушием окружавших его дегенератов, которых он бичевал в своих стихах, опустошенный, измученный враждебностью подлецов к культуре, наукам и искусству. Здесь, в столице, мне не раз приходилось слышать его имя, но оно всегда почему-то связывалось с нелепыми и неприятными вещами. Первый раз я услышала его имя от Атомного скальда, потом на собрании ячейки, когда говорили о попытках правительства продать страну, теперь — в доме Буи Аурланда. Многое из того, что сельский житель слышит в городе, входит у него в одно ухо и выходит в другое, потому что ему трудно понять общую взаимосвязь вещей, соединить отдельные впечатления воедино.
«…Мой друг, Любимец народа подтвердил твоей жене…»
Домашняя рабыня размышляет над этими словами, сидя с пылающим лицом в своей каморке и дожидаясь, пока господа уйдут к себе; она же должна убрать комнаты на ночь.
И вот передо мной возникает образ другого человека, который появляется всегда, когда мне трудно, у которого я ищу ответ на многие вопросы не потому, что он мне понятен, а, очевидно, потому, что он близок мне, потому, что мы с ним одна плоть и кровь, потому, что это мой отец. Когда я говорю «его образ», я думаю не об изнуренном лице, потерявшем былую округлость щек, не о старом теле, утратившем прежнюю силу, не о руках, обезображенных многолетним, тяжким трудом, не об умных прищуренных глазах. Нет, я думаю о его духовном облике, о древней саге — единственном, что он признает, что он видит во всех разнообразных проявлениях жизни, — о мече вместо косы, о море вместо земли, о викинге вместо крестьянина, о саге, смягченной нашим веком — веком, открывшимся первым номером «Фьёлнира»,[23] когда наши молодые поэты, эти слишком поздно родившиеся аульвы, научили нас понимать язык одуванчиков, птиц и звезд. После того как я увидела тех бедных заклинателей духов, которые в гостиной, увешанной фальшивыми изображениями природы, вели долгие беседы о сгнивших костях с ним, волшебником, обитающим на вершине горы, с Любимцем народа, вечно живущим в наших сердцах, я находила утешение и ободрение в суровом образе отца, человека, давшего мне жизнь.
Женщина на полу
Меня пробудил от мечтаний странный крик, раздавшийся внизу, вопли, рыдания. Что произошло? В нашем доме кого-нибудь убивают? А может, у соседей родился ребенок? Я открыла окно и прислушалась; было еще очень рано, из окружающей темноты не доносилось ни звука. Очевидно, это у нас. В мгновение ока я сбежала по лестнице в одних чулках и остановилась на нижней ступеньке. Входная дверь и дверь в кабинет доктора были открыты настежь.
— Я ненавижу тебя, ненавижу, ненавижу! — В этом истошном крике, в нечленораздельных звуках и грубой брани, сопровождавшей эти вывернутые наизнанку признания в любви, не оставалось ничего человеческого. — Я уеду, уеду в Америку!
«Свет мира» — тетралогия классика исландской литературы Халлдоура Лакснесса (р. 1902), наиболее, по словам самого автора, значительное его произведение. Роман повествует о бедном скальде, который, вопреки скудной и жестокой жизни, воспевает красоту мира. Тонкая, изящная ирония, яркий колорит, берущий начало в знаменитых исландских сагах, блестящий острый ум давно превратили Лакснесса у него на родине в человека-легенду, а его книги нашли почитателей во многих странах.
Роман «Салка Валка» впервые был опубликован в 1931-32 гг. Это был первый эпический роман Халлдора Лакснесса, в котором с беспощадным реализмом описывалась многотрудная жизнь исландских низших классов, первые шаги исландского рабочего движения.
Настоящий сборник составили рассказы лауреата Нобелевской премии 1955 года и Международной премии мира, выдающегося исландского писателя Халлдора Лакснесса: «Сельдь», «Лилья», «Птица на изгороди», «Званый обед с жареными голубями» и «Хромой старик Тур».
Исландия, конец XIX века. Каменщик Стейнар Стейнссон, как и всякий исландец, потомок королей и героев саг. Он верит в справедливость властей и датского короля, ибо исландские саги рисуют королей справедливыми и щедрыми, но испытывает смутное чувство неудовлетворенности, побуждающее его отправиться на поиски счастья для своих детей — сначала к датскому королю, затем к мормонам. Но его отъезд разбивает жизнь семьи.Роман «Возвращенный рай» вышел в свет в 1960 году. Замысел романа о сектантах-мормонах возник у писателя еще во время его пребывания в Америке в конце 20-х годов.
Лакснесс Халлдор (1902–1998), исландский романист. В 1955 Лакснессу была присуждена Нобелевская премия по литературе. Прожив около трех лет в США (1927–1929), Лакснесс с левых позиций обратился к проблемам своих соотечественников. Этот новый подход ярко обнаружился среди прочих в романе «Самостоятельные люди» (1934–35). В исторической трилогии «Исландский колокол» (1943), «Златокудрая дева» (1944), «Пожар в Копенгагене» (1946) Лакснесс восславил стойкость исландцев, их гордость и любовь к знаниям, которые помогли им выстоять в многовековых тяжких испытаниях.Перевод с исландского А. Эмзиной, Н. Крымовой.Вступительная статья А. Погодина.Примечания Л. Горлиной.Иллюстрации О.
"Говорят, что отец богов когда-то созвал к себе на пир богинь судьбы. Все они знали друг друга, за исключением двух, которые не встречались раньше. Кто были эти богини? Одну звали Искренность, а другую Приличие. Такой пир состоялся сегодня. Сегодня встретились эти две богини, они приветствовали друг друга поцелуем перед лицом всемогущего бога." (Х.Лакснесс, "Милая фрекен и господский дом")
В сборник вошли три «сельских» повести Жорж Санд: «Чертово болото» («La mare au diable»), «Франсуа-Подкидыш» («François le Champi») и «Маленькая Фадетта» («La Petite Fadette»).
«Новый замечательный роман г. Писемского не есть собственно, как знают теперь, вероятно, все русские читатели, история тысячи душ одной небольшой части нашего православного мира, столь хорошо известного автору, а история ложного исправителя нравов и гражданских злоупотреблений наших, поддельного государственного человека, г. Калиновича. Автор превосходных рассказов из народной и провинциальной нашей жизни покинул на время обычную почву своей деятельности, перенесся в круг высшего петербургского чиновничества, и с своим неизменным талантом воспроизведения лиц, крупных оригинальных характеров и явлений жизни попробовал кисть на сложном психическом анализе, на изображении тех искусственных, темных и противоположных элементов, из которых требованиями времени и обстоятельств вызываются люди, подобные Калиновичу…».
«Ему не было еще тридцати лет, когда он убедился, что нет человека, который понимал бы его. Несмотря на богатство, накопленное тремя трудовыми поколениями, несмотря на его просвещенный и правоверный вкус во всем, что касалось книг, переплетов, ковров, мечей, бронзы, лакированных вещей, картин, гравюр, статуй, лошадей, оранжерей, общественное мнение его страны интересовалось вопросом, почему он не ходит ежедневно в контору, как его отец…».
«Некогда жил в Индии один владелец кофейных плантаций, которому понадобилось расчистить землю в лесу для разведения кофейных деревьев. Он срубил все деревья, сжёг все поросли, но остались пни. Динамит дорог, а выжигать огнём долго. Счастливой срединой в деле корчевания является царь животных – слон. Он или вырывает пень клыками – если они есть у него, – или вытаскивает его с помощью верёвок. Поэтому плантатор стал нанимать слонов и поодиночке, и по двое, и по трое и принялся за дело…».
Григорий Петрович Данилевский (1829-1890) известен, главным образом, своими историческими романами «Мирович», «Княжна Тараканова». Но его перу принадлежит и множество очерков, описывающих быт его родной Харьковской губернии. Среди них отдельное место занимают «Четыре времени года украинской охоты», где от лица охотника-любителя рассказывается о природе, быте и народных верованиях Украины середины XIX века, о охотничьих приемах и уловках, о повадках дичи и народных суевериях. Произведение написано ярким, живым языком, и будет полезно и приятно не только любителям охоты...
Творчество Уильяма Сарояна хорошо известно в нашей стране. Его произведения не раз издавались на русском языке.В историю современной американской литературы Уильям Сароян (1908–1981) вошел как выдающийся мастер рассказа, соединивший в своей неподражаемой манере традиции А. Чехова и Шервуда Андерсона. Сароян не просто любит людей, он учит своих героев видеть за разнообразными человеческими недостатками светлое и доброе начало.
Грозное оружие сатиры И. Эркеня обращено против социальной несправедливости, лжи и обывательского равнодушия, против моральной беспринципности. Вера в торжество гуманизма — таков общественный пафос его творчества.
Мухаммед Диб — крупнейший современный алжирский писатель, автор многих романов и новелл, получивших широкое международное признание.В романах «Кто помнит о море», «Пляска смерти», «Бог в стране варваров», «Повелитель охоты», автор затрагивает острые проблемы современной жизни как в странах, освободившихся от колониализма, так и в странах капиталистического Запада.
Веркор (настоящее имя Жан Брюллер) — знаменитый французский писатель. Его подпольно изданная повесть «Молчание моря» (1942) стала первым словом литературы французского Сопротивления.Jean Vercors. Le silence de la mer. 1942.Перевод с французского Н. Столяровой и Н. ИпполитовойРедактор О. ТельноваВеркор. Издательство «Радуга». Москва. 1990. (Серия «Мастера современной прозы»).