Атлетичный мозг - [107]

«Как правило, перед прыжком я испытываю стресс, потому что это риск. Каждый прыжок — это риск. Я прыгал уже больше двухсот раз, но каждый раз это риск, поэтому сердце начинает колотиться сильнее. Перед самым прыжком частота доходит до 160 ударов в минуту, как при беге: организм должен быть полностью сосредоточен. — Помолчав, Кассан продолжает: — Итак, есть стресс, потом контроль над ним, затем прыжок, и тогда в тебе просыпаются сразу все возможные эмоции, а по телу разносятся эндорфины. Когда прыгаешь один, в спокойной обстановке, ощущения, пожалуй, не такие сильные. А вот когда вместе с друзьями или на виду у других людей, все гораздо ярче. После приземления внутри как будто эндорфиновый взрыв. Это, совершенно точно, затягивает».

С ним соглашается и другой участник группы бейсджамперов, Эспен Фаднес:

«Я сижу на адреналине. И так у меня во всем. Я никогда не мог долго сохранять отношения, никогда не мог найти нормальную работу. Единственная стабильность в моей жизни — это прыжки с горы в вингсьюте. Все остальное — просто хаос. Когда я делаю толчок и начинаю полет, я ощущаю гармонию с самим собой. Чувствую, что здесь я настоящий. Это складывается из ощущения контроля, счастья, мастерства и непередаваемого ощущения полета. Приземлившись, я тут же думаю о следующем прыжке — о новой порции адреналина».

Выработка адреналина осуществляется надпочечниками. Адреналин — мощный стимулятор, он высвобождается в кровь в момент страха или возбуждения и запускает реакцию «бей, замри или беги». Он повышает частоту дыхания и сердечных сокращений, чтобы обеспечить мышцам больший приток кислорода, а это необходимо затем, чтобы у тела и мозга хватило сил как можно скорее справиться с опасностью. Человек в этот момент испытывает эмоциональный подъем или «кайф», который может продолжаться до нескольких часов подряд. За этим кайфом и охотятся «адреналиновые наркоманы».

Проблема в том, что к нему быстро привыкаешь. У человека, впервые оказавшегося на американских горках, захватит дух, но если он начнет кататься на них каждый день, то его мозг скоро поймет, что в действительности никакого риска нет, и надпочечники перестанут вырабатывать адреналин. Чтобы постоянно испытывать кайф, нужно каждый раз повышать дозу эмоционального возбуждения, что толкает людей на все более рискованные затеи. «Таких людей много, — говорит Фаднес. — Они приходят в бейсджампинг и совершают экстремальные прыжки. Через пару лет люди такого склада обычно завязывают с бейсджампингом, потому что уже довольно скоро им становится не страшно. Они больше не могут получить свою порцию адреналина и попросту теряют интерес. Ну, или они погибают из-за того, что перебарщивают со степенью риска».

Те же, кто продолжает жить, приучаются контролировать дозировку. «Нам нравится прыгать с гор, — продолжает Фаднес, — но мы делаем все возможное, чтобы каждый такой прыжок был максимально безопасным. Мы идем по нарастающей маленькими шажками, потому никогда не теряем чувства страха и ощущения адреналина».

Большинство из моих собеседников утверждают, что все это не ради адреналина. Их виды спорта являются опасными, но эти люди никогда не пойдут на риск, если сочтут его глупым или ненужным. Среди них Джон Макгиннесс, один из самых успешных гонщиков в истории Турист-трофи.

«Наверное, если смотреть со стороны, кажется, что мы подвергаем себя риску сто процентов того времени, когда мы едем на двух колесах, — говорит он. — Но лично я всегда просчитываю все риски — по крайней мере, думаю, что просчитываю. Я всегда оставляю небольшой запас. Зритель захлебывается от восторга, но у меня, как я считаю, есть определенный внутренний барьер, через который я не переступлю. Когда чувствуешь, что ловишь определенный кайф, это уже звоночек, — продолжает он. — За все годы проведения этих соревнований здесь погибло много народу, больше 250 человек или около того, и осознание этого всякий раз ненавязчиво посылает тебе сигнал: „Спокойно, не искушай судьбу!“ — и ты сразу снижаешь планку на пару делений. Это действительно вызывает зависимость. Но я испытываю гораздо больше эмоций, когда уже потом рассказываю или просто думаю об этом. За рулем мотоцикла времени кайфовать особо нет: все вокруг проносится мимо со скоростью 300 км/ч. А кайф приходит уже потом, когда пересекаешь финишную черту и все эти эмоции обрушиваются на тебя».

Судя по всему, есть еще один фактор, который перекрывает внутренний трепет от смертельного риска. «Назвать это адреналином, пожалуй, нельзя, — говорит вингсьютер Александр Полли, вернувшись после того, как его стошнило в ходе эксперимента в Лаборатории по исследованию возможностей человеческого организма. — Адреналин может прийти во время и после прыжка, а может и за несколько часов до него, пока я поднимаюсь на вершину. Но если брать последние 5–10 минут перед прыжком, здесь на самом деле адреналина особо-то и нет — скорее есть чувство умиротворения».

«Не забывайте о том, что сам прыжок — это лишь малая часть всего, что мы делаем, — подчеркивает Флинн. — Просто на видео не снимают процесс подготовки, которая сопровождает каждое такое событие. Мы начинаем скрупулезно изучать карты, сводки погоды и прочее не меньше чем за месяц до прыжка. Эйфория, которая приходит в конце, связана не только с выбросом адреналина от очередного безумного предприятия. Самый большой кайф — это когда тренировки, погода и все остальное удачно сходятся вместе».