Атлантия - [18]

– Ты мне не понадобишься.

Майра в ответ спокойно кивает и уходит. Меня удивляет легкость, с какой мне удалось избавиться от ее присутствия. Интересно, как часто сирены проникают в храм? Сама я, естественно, прихожу сюда каждый день, да и Совет, кажется, не контролирует передвижения Майры должным образом.

После ухода тети я пребываю в растрепанных чувствах.

Я решаю, что, как только свеча догорит, сразу же уйду из храма, но, конечно же, у меня не хватает духа так поступить. Вместо этого я иду к третьей скамье, сажусь и склоняю голову, будто молюсь, а сама протягиваю руку под сиденье и некоторое время шарю там. Ага, вот оно: к скамье прикреплен мешок из плотной ткани. Какой тяжелый. Я ощупываю мешок. Кажется, я знаю, что в нем: много маленьких тяжелых кружочков.

Деньги.

Бэй оставила мне деньги?

Может быть, там и записка есть?

Я встаю и с мешком в руке направляюсь к выходу из храма. Мешок самый простой, с такими многие атлантийцы ходят за покупками или носят в них книги. Я надеюсь, что никто не заметит, что я ухожу не с пустыми руками, хотя вряд ли кто-то вообще обратил внимание на мое присутствие в храме. У меня возникает ощущение, что Майра могла приказать всем не смотреть на меня: небось тетя, когда я только вошла сюда, прошептала какое-нибудь заклинание. Это, конечно, тоже противозаконно, как и маленький Эфрам у меня в кармане.

Войдя в свою комнату, я высыпаю содержимое мешка на стол. Я не ошиблась – Бэй оставила мне деньги. И еще что-то, завернутое в коричневую оберточную бумагу.

Сначала я пересчитываю золотые монеты. Всего их пятьсот семь штук – небольшое состояние. Если деньги и впрямь от Бэй, то откуда она их взяла? Не могла же сестра выиграть столько во время состязаний на Нижнем рынке. Или могла? Если да, значит она участвовала в заплывах, о которых я не знала.

Хватит ли этих денег на то, чтобы купить баллон воздуха? И сколько воздуха понадобится, чтобы добраться Наверх? Пока Джосайя сегодня об этом не упомянул, я и не подозревала, что им нелегально торгуют. О пузырьках с ароматизированным воздухом я, естественно, знала, но это ведь совсем другое.

Вторую часть дара Бэй я разворачиваю осторожно, чтобы не порвать бумагу, – вдруг сестренка оставила мне какое-нибудь послание. Однако, увы, не обнаруживаю там ни единого слова, написанного ее аккуратным почерком, только гладкая ракушка. Морские ракушки – редкость, их трудно отыскать даже на Нижнем рынке. Они принадлежат обоим мирам: ведь живые организмы, которые их производят и носят на себе, ползают и по дну океана, и по его песчаным берегам. Ракушка очень красивая: сине-зеленая с коричневыми крапинками – это цвета Великого Раздела.

– Похоже, ты единственный человек в мире, у кого любимый цвет – коричневый, – как-то поддела меня Бэй.

– Такого просто не может быть, – ответила я. – Это противоречит теории вероятности.

– Ладно, может, ты и не единственная в мире, – сдалась сестренка, – но лично я не встречала никого, кто из всех цветов выбрал бы коричневый.

– Наверняка такие люди есть там, Наверху, – возразила я.

И Бэй не стала со мной спорить.

Итак, никакой записки – ни среди монет, ни в ракушке. Ну и где в таком случае гарантии того, что это все действительно передала мне сестра? Может, Майра просто-напросто пытается мною манипулировать?

Бóльшую часть монет я убираю, но несколько штук перекладываю в маленький кошелек, поскольку собираюсь завтра отправиться на Нижний рынок. От Бэй эти деньги или нет, но мне они пригодятся.

Потом я подношу ракушку к уху и слушаю звук ветра в ветвях деревьев. Говорят, что, когда люди Наверху находят на берегу ракушки, они стараются услышать в них звуки моря.

А я готова поклясться, что слышу в этой ракушке дыхание. Дыхание своей сестры.

Я сворачиваюсь калачиком на кровати и дышу в такт с Бэй. Именно под этот звук я засыпала каждую ночь. Наконец я чувствую, как проваливаюсь в сон, где свободно могу говорить своим настоящим голосом.

Глава 6

На следующий день в конце смены я невольно оказываюсь в компании рабочих, которые идут к ближайшей площади. Я пытаюсь ускользнуть, но Бьен замечает мой маневр.

– Меня переводят в «Комнату океана», – говорит она. – Не хочешь бросить за меня монетку в пруд желаний?

– Конечно брошу, – киваю я.

Мне совсем не хочется тратить монету практически на незнакомого человека, но отказаться было бы невежливо. Видимо, это такая традиция у здешних рабочих, а я хочу вписаться в их коллектив.

– Ты веришь в то, что монеты действительно могут принести кому-то удачу? – спрашивает Бьен, наблюдая за тем, как я бросаю в темный пруд маленький золотой диск.

Она испытующе смотрит на меня, словно ждет, что сейчас что-то произойдет.

– Ты способная и трудолюбивая, а эти качества даже лучше, чем простое везение.

– Твоя мама наверняка ответила бы точно так же, – улыбается Элинор, похлопывая меня по плечу.

– Так, значит, теперь нам разрешается говорить о маме Рио? – интересуется Бьен.

– Бьен, – пытается одернуть ее Элинор.

– Не понимаю, что тут такого. Если сама Рио не против… – бросает пробный шар Бьен и ждет моей реакции.

Я молчу. Меня уже не раз пытались задирать, особенно до того, как я поступила в школу при храме. Одноклассники в старой школе открыто насмехались надо мной из-за моего бесцветного голоса и необычно высокого роста. Еще тогда я поняла, что иногда, отвечая на вопрос, ты только играешь на руку тому, кто тебя задирает. Но разумеется, так бывает не всегда.