Атлантида. За легендой - истина - [39]

Таким образом, эта история — подробный письменный отчет, привезенный Солоном из Египта. Любая ошибка или неувязка в нем возникли, так сказать, и «досолоновскую» эпоху: либо в самих египетских записях, либо при переписке их.

Но каким же образом и почему история этого величайшего катаклизма достигла Египта и сохранила там, если не считать отдельных отрывочных эпизодов, и не сохранилась в самой Греции?

В «Тимее» Платон пишет:

…После этого море в тех местах стало вплоть до сего дня несудоходным и недоступным по причине обмеления, вызванного огромным количеством ила, который оставил после себя осевший остров («Тимей», 25d).

Об этом явлении упоминается и в «Критии».

Мы уже говорили о пемзе, извергнутой вулканом Колумбоса в 1650 году. Лежащий на поверхности моря слой пемзы захватил в плен корабль, удерживал большие и малые камни, и, говорят, даже человек мог пройти по нему. После извержения вулкана Косегуина, в Никарагуа, в 1835 году, по словам Булларда, «море на 50 лиг было покрыто пемзой, напоминая ледяные поля Северной Атлантики». После извержения японского вулкана Сакурахима в январе 1914 года выброшенные им массы пемзы образовали на воде такой толстый слой, что по нему можно было пройти 23 мили! После извержения Кракатау в августе 1883 года море вокруг вулкана было покрыто пемзой в радиусе до 100 миль, а толщина слоя пемзы на много миль вокруг острова достигала 4 метров. Количество пемзы, извергнутой Стронгиле-Санторином в 1500 годах до нашей эры, были разумеется, больше — слои пемзы этого извержения обнаружены на Крите и в Палестине; волны, вызванные провалом центральной части вулкана, должны были разнести плавающую пемзу далеко вокруг, и скопление ее у берегов и на мелководье, видимо, на какое-то время сильно затруднило судоходство в Эгейском море.

Грохот извержения Кракатау был слышен за 1900 миль. Расстояние от Санторина до Александрии не превышает 450 миль, и звук от извержения на Сантории (в три раза более мощного, чем извержение Кракатау) должен был достигать в Египте огромной силы. Цунами от чилийского землетрясения в мае 1960 года сохранили свою разрушительную силу в 10 700 милях от эпицентра землетрясения, цунами, вызванные обрушением Стронгиле-Санторина, если и были, слабее чилийских, то не более чем в два раза.

Этого короткого обзора вулканических явлений вполне достаточно, чтобы показать, что извержение и провал Стронгиле-Санторина должны были произвести ошеломляющее впечатление на египтян, которые в то время имели тесные торговые связи с минойским Критом. По данным профессора Маринатоса, торговля между Египтом и Критом была наиболее оживленной в середине II тысячелетия до нашей эры. «В фиванских гробницах настенные росписи изображают великолепные и богатые минойские товары, которые привозили тогда в Египет. Для египтян Крит, видимо, представлялся огромной и счастливой страной, «Атлантидой».

Воздействие цунами было особенно разрушительным в маленьких бухтах, самой природой предназначенных для рыбной ловли. Цунами, возникшее после японского землетрясения 1707 года, потопило более тысячи судов и лодок в заливе Осаки. Гигантские цунами 1500 годов до нашей эры, по-видимому, полностью разрушили все торговые и военные суда Крита. Эта неслыханная катастрофа должна была нанести Минойскому государству сокрушительный удар и наверняка прервала все связи между Критом и Египтом. Во всяком случае, катастрофа, происшедшая в 1500 годах до нашей эры, положила конец определенному периоду в истории Критской и Эгейской цивилизаций.

Бесчисленные человеческие жертвы на Крите, разрушение малых и больших поместий, а главное — уничтожение флота, основы процветания и могущества минойского Крита, несомненно, подорвали его силы и позволили агрессивным микенцам завоевать Крит и установить свой полный морской и торговый контроль над всем Восточным Средиземноморьем. Взрыв Санторина создал по меньшей мере своего рода политический вакуум в Эгейском бассейне и расчистил дорогу для первой волны эллинизации Греции. Было бы весьма странно, если бы события такого размаха, оказавшие сильное влияние на жизнь народов Восточного Средиземноморья, не были подробно описаны высокоразвитыми и культурном отношении египтянами.

На первый взгляд кажется непонятным, почему эта катастрофа была описана не греками, а египтянами Ответ дан в одном из отрывков «Тимея», где Солон рас сказывает египтянам о происхождении греков, на что старый египетский жрец ему отвечает:

«Ах, Солон, Солон! Вы эллины, вечно остаетесь детьми, и нет среди эллинов старца!» «Почему ты так говоришь?» — спросил Солон «Все вы юны умом, — ответил тот, — ибо умы ваши не сохраняют в себе никакого предания, искони переходившего из рода в род, и никакого учения, поседевшего от времени. Причина же тому вот какая. Уже были и еще будут многократные и различные случаи погибели людей, и притом самые страшные — из-за огня и воды, а другие, менее значительные — из-за тысяч других бедствий. Отсюда и распространенное у вас сказание о Фаэтоне, сыне Гелиоса, который будто бы некогда запряг отцовскую колесницу, но не смог направить ее по отцовскому пути, а потому спалил все на Земле и сам погиб, испепеленный молнией. Положим, у этого сказания облик мифа, но в нем содержится и правда: в самом деле, тела, вращающиеся по небосводу вокруг Земли, отклоняются от своих путей, и потому через известные промежутки времени все на Земле гибнет от великого пожара. В такие времена обитатели гор и возвышенных либо сухих мест подпадают более полному истреблению, нежели те, кто живет возле рек или моря; а потому постоянный наш благодетель Нил и в этой беде спасает нас, разливаясь. Когда же боги, творя над Землей очищение, затопляют ее водами, уцелеть могут волопасы и скотоводы в горах, между тем как обитатели ваших городов оказываются унесены потоками в море; но в нашей стране вода ни в такое время, ни в какое-либо иное не попадает на поля сверху а, напротив, по природе своей поднимается снизу. По этой причин, сохраняющиеся у нас предания древнее всех прочих, хотя и верно, что во всех землях, где тому не препятствует чрезмерный холод или жар, род человеческий неизменно существует в большем или меньшем числе. Какое бы славное или великое деяние или вообще замечательное событие ни произошло, будь то в нашем краю или в любой стране, о которой мы получаем известия, все это с древних времен запечатлевается в записях, которые мы храним в наших храмах; между тем у вас и прочих народов всякий раз, как только успеет выработаться письменность и все прочее, что необходимо дли городской жизни, вновь и вновь в урочное время с небес низвергаются потоки, словно мор, оставляя из всех вас лишь неграмотных и неученых. И вы снова начинаете все сначала, словно только что родились, ничего не зная о том, что совершалось в древние времена в нашей стране или у вас самих» [ «Тимей», 22b—23d].