Атлантида. Падение границ - [14]

– Над Олимпом бушует гроза…

– С молниями, – понимающе усмехнулся Геракл.

– С ними…

– Кто на этот раз прогневил Громовержца?

– Один из твоих приятелей и дружок другого твоего приятеля, Хирона, – титан Прометей. Зевс и так не отличается долготерпением, а этот наглец посмел нарушить его прямой приказ.

Несмотря на довольно резкие слова, в тоне Гермеса слышалось не так уж и много осуждения. Прометея на Олимпе и уважали, и немного побаивались. Поговаривали, что Прометей обладал даром предвидения и что сам Зевс иногда обращался к нему, дабы узнать свое будущее. Но титан обладал еще одним даром – даром попадать в неприятности.

– Приказ? Зевс издает столько приказов, что не нарушить хоть какой-нибудь из них может только труп. Гера и Афродита часто игнорируют слова Зевса столь явно, что…

– Гера его жена, Афродита… ну, просто очень красива. Им многое прощается. А Прометей… он начал учить южных варваров.

– Он давно этим занимается, – пожал плечами Геракл. – Можно подумать, кто-то на Олимпе этого не знает. Да и кто из вас, олимпийцев, время от времени не снисходит до того, чтобы научить чему-нибудь людей.

В его голосе звучала искренняя горечь. Несмотря на чудовищную силу – дар гиперборейской крови, несмотря на некоторые, пусть и незначительные, магические способности, он всегда чувствовал себя ближе к людям, чем к олимпийцам. И несколько пренебрежительное отношение к простым смертным со стороны подавляющего большинства гиперборейцев, даже лучших из них – Афины, Гермеса, Гефеста и некоторых других – претило ему. Артемида передавала людям свое непревзойденное охотничье мастерство, Гермес учил письму и счету, даже Аполлон делился кое-чем из врачебного искусства. Даже Афродита… хотя ее знания были весьма специфическими. Но все это было не более чем игрой, не более чем способом убить скуку бесконечной череды лет. Вполне вероятно, что и на развязывание войны с Атлантидой Зевс пошел именно из тех же самых побуждений – интриги Олимпа остались в прошлом, могучий Кронос навсегда ушел в Тартар, и его сын устал заниматься мелкими, незначительными делами. Зевсу хотелось великих свершений – и война с сильным противником как нельзя лучше соответствовало его желаниям. Тем более что Посейдонис дал достаточный повод. А достаточным поводом Зевс счел бы даже косой взгляд в свою сторону.

– Пока дело касалось гончарного ремесла и прочих мелочей, Зевс смотрел на развлечения Прометея сквозь пальцы. Но этот наглец попытался обучать людей огненной магии.

Геракл присвистнул – да, это было серьезно. Вряд ли что-то могло вызвать больший гнев олимпийцев, чем попытка отдать людям самые оберегаемые тайны Гипербореи, стихийную магию. Прометея нельзя было назвать очень уж опытным магом, титаны никогда не достигали в этом искусстве особых высот, из-за чего и проиграли титаномахию, десятилетнюю войну, развязанную Зевсом. Позже Зевс неоднократно утверждал, что титаны первые взялись за оружие, якобы пытаясь защитить Кроноса от «неблагодарного сына». На самом деле непокорные и самолюбивые титаны с их интуитивным владением магией, основанным более на зове крови, чем на тщательном и долгом обучении, были угрозой Олимпу. И эту угрозу, как и многие другие и до, и после титаномахии, предусмотрительный Зевс успешно ликвидировал. Позже он «милостиво» простил уцелевших, допустив их до Олимпа, – но навсегда оставил за титанами не более чем третьи роли.

Веками кровь олимпийцев и титанов по каплям вливалась в кровь людей. Никто из Высших не интересовался последствиями своих любовных связей – по крайней мере связей со смертными. Мало кто, подобно Зевсу, приближал к себе своих детей. Но гиперборейская кровь, дававшая способность к владению магией, распространялась все шире и шире… И потому среди смертных, при желании, можно было найти немало таких, кому оказались бы подвластны запретные для них силы. Гиперборейцы не могли не понимать, что сотня могучих магов не способна устоять против тысяч пусть и плохо обученных, но все же кое-что умеющих. Так что большинство из гиперборейцев видели в людях-магах угрозу если не собственному существованию, то уж своему праву повелевать – наверняка.

Прометей, маг от крови, не владел навыками эффективного обучения магии – и потому мог научить немногому. Но даже то, что он мог и намеревался передать людям, было преступлением. Не с точки зрения самого Геракла, способности которого к магии были столь незначительными, что о них не стоило и говорить, – а потому он не видел ничего дурного в том, чтобы научить чему-либо полезному тех, кто способен научиться. Но он понимал, что его позицию разделяют немногие, а потому, вероятно, узнав о поступке Прометея, на дыбы поднялся весь Олимп.

– Прометей решил, что Зевс закроет глаза и на это? Вряд ли, он слишком мудр. К тому же он видит грядущее.

– Вот именно… – хмыкнул Гермес, снова потянувшись за вином. – Нет, Геракл, что ни говори, но атланты совершенно не понимают, каким должно быть хорошее вино. Вино, друг мой, это дар небес, дар солнца… а это – ослиная моча.

Он плеснул в чашу густую красную жидкость, сделал долгий глоток и сокрушенно покачал головой.