Атлантида - [184]
КНИГА ВОСЬМАЯ
Сравнительно спокойный сидел Эразм в вагоне поезда, мчавшего его в Границ. Отзвуки пережитых событий и только что испытанного потрясения тихо вибрировали в ушах. Думать сейчас о них он не мог, да и не хотел.
Все свершилось так стремительно, что ему недоставало сил уплотнить их и перевести в реальную действительность. Когда он все-таки попытался сделать это, его одолела такая усталость, что ему пришлось — благо он был в купе один — вытянуться на диване. В недавних переживаниях, сменявших друг друга у него в душе, была некая неизменная и, как он признался себе в полусне, благотворная доминанта. Она обещала что-то вроде опоры в бездне, ясную цель вместо болезненной безбрежности и безысходности. Какая-то твердая, сильная рука схватила его, и нечего было и помышлять о сопротивлении ей.
Предайся сну, нашептывал ему некий голос, тебе больше незачем ломать голову над тем, как развязать этот гордиев узел. Я разрублю его своим мечом.
Дремотные видения вернули его в пору жениховства и первых лет супружества, и он наконец вспомнил ирландскую подругу жены, которую когда-то хорошо знал по рассказам Китти и по фотографиям. То была очень хорошенькая девушка, Джиневра Кинг, которая воспитывалась вместе с Китти в пансионе в Гнаденфрей. Пылкое существо было безумно привязано к Китти, и когда в один прекрасный день Джиневре пришлось вернуться в Ирландию, при прощании разыгрались душераздирающие сцены.
Переписку подруги не поддерживали.
Клянусь, я никогда не выйду замуж, уверяла Джиневра Китти, а потому та не придала особого значения слуху, будто Джиневра вышла замуж, да к тому же за немца.
Когда Китти проснется, промелькнуло в голове Эразма, она увидит вместо меня возле своей постели Джиневру.
Что же там было такое, продолжал размышлять Эразм, с этим доктором Обердиком? Поначалу еще немного — и я вышвырнул бы его за дверь. Но потом он заинтересовал меня. Обычным провинциальным лекарем его не назовешь. Он очень основателен и, несомненно, кое в чем разбирается, и вообще его стоит принимать всерьез. Поневоле вспоминается «Гений и безумие» Ломброзо,[148] он гениально безумен.
После того как облик врача появился, а затем снова исчез, на месте гладко выбритого, высокого и элегантного господина с испытующе пронзительным взглядом осталось какое-то неизменное розовое пятно, умиротворяюще действующее на полусонного путешественника.
А затем природа одарила Эразма блаженным сном, который полностью выключил его сознание и благодаря которому Жетро встретил на вокзале в Границе уже окрепшего и отдохнувшего друга.
— Слава богу, что вы наконец приехали! У меня прямо-таки гора с плеч свалилась, — сказал он. — Ну где же вы пропадали? Знали бы вы, какие только слухи не ходили тут все это время! Едва вы исчезли после репетиции, как за вами принялись охотиться все на свете. Ирина чуть не рыдала от ярости. Ей казалось, что она кое-что знает. «Этот тип просто сбежал! Завтра генеральная репетиция! Я швырну ему в лицо свою роль! Если он так ведет себя, то почему бы и мне не разорвать контракт?» — бушевала она, пока ее вдруг разом не успокоило появление принцессы Дитты. Она, верно, вообразила, что вы с принцессой укатили на загородную прогулку. Впрочем, и принцесса Дитта тоже была просто вне себя. Помните маленькую темноволосую девицу, которая при виде вас тут же убегала. Это Нигритта, камеристка ее светлости. Так вот, со вчерашнего дня она то и дело бегала на вокзал к каждому поезду.
— Дорогой Жетро, прошу вас, позаботьтесь о том, чтобы мне не встречаться сегодня ни с кем, кроме вас и фрау Хербст. Вам одному я могу рассказать все.
Полчаса спустя вдова смотрителя уже накрыла в беседке стол для друзей. Она принесла простоквашу, масло, сыр, хлеб и холодные мясные закуски — все это с щедростью, свойственной померанцам. Было, конечно, и вино. А принцесса Мафальда прислала со слугой огромное блюдо земляники.
Когда друзья насытились, Жетро, выслушав рассказ боготворимого им режиссера, рассмеялся от всей души:
— Дорогой доктор Готтер, ни слова больше о лекарях! Я уже прошел через все, что с вами было. Об этом можно бы написать целый роман. Я ни на йоту не верю в нелепый диагноз этого вашего… как, бишь, его зовут? Доктор Обердик? У вас небольшая температура? Ну и что с того? Поглядите-ка на меня: я вот сижу, наслаждаясь пением соловьев и любуясь порханием мотыльков в свете лампы, а температура у меня не ниже тридцати восьми. Уже добрых лет пять с такой и живу: ем, пью, сплю и работаю. А стоит попасть в Давос, там и застрянешь, даже если будешь здоров как бык. Не знаю, что нужно от вас этому славному малому. Думаю, он хочет заполучить вас в пациенты. Послушайтесь моего совета: постарайтесь забыть этого почтенного человека. И еще прошу вас: привезите сюда жену! Вы слишком всерьез принимаете и жизнь, и мелкие флирты, дорогой мой доктор. Вот увидите: одно появление вашей прекрасной супруги развеет все тучи.
Эразм, как ему казалось, успел хорошо понять доктора Обердика. В течение часа, который они провели вдвоем, тот был объектом его пристального изучения. Он полагал, что сумел разгадать его — под грубоватой оболочкой золотое сердце. Но под влиянием Жетро мнение о враче постепенно менялось. Все, что он так внимательно изучил и понял, представало теперь перед ним в совершенно ином свете. То, что было на переднем плане, отступало на задний, и наоборот. Строгая композиция картины вдруг распалась, а вместо нее осталась лишь кучка бессмысленных фрагментов.
Герхарт Гауптман (1862–1946) – немецкий драматург, Нобелевский лауреат 1912 годаДрама «Перед заходом солнца», написанная и поставленная за год до прихода к власти Гитлера, подводит уже окончательный и бесповоротный итог исследованной и изображенной писателем эпохи. В образе тайного коммерции советника Маттиаса Клаузена автор возводит нетленный памятник классическому буржуазному гуманизму и в то же время показывает его полное бессилие перед наступающим умопомрачением, полной нравственной деградацией социальной среды, включая, в первую очередь, членов его семьи.Пьеса эта удивительно многослойна, в нее, как ручьи в большую реку, вливаются многие мотивы из прежних его произведений, как драматических, так и прозаических.
Роман повествует о жизни семьи юноши Николаса Никльби, которая, после потери отца семейства, была вынуждена просить помощи у бесчестного и коварного дяди Ральфа. Последний разбивает семью, отослав Николаса учительствовать в отдаленную сельскую школу-приют для мальчиков, а его сестру Кейт собирается по собственному почину выдать замуж. Возмущенный жестокими порядками и обращением с воспитанниками в школе, юноша сбегает оттуда в компании мальчика-беспризорника. Так начинается противостояние между отважным Николасом и его жестоким дядей Ральфом.
«Посмертные записки Пиквикского клуба» — первый роман английского писателя Чарльза Диккенса, впервые выпущенный издательством «Чепмен и Холл» в 1836 — 1837 годах. Вместо того чтобы по предложению издателя Уильяма Холла писать сопроводительный текст к серии картинок художника-иллюстратора Роберта Сеймура, Диккенс создал роман о клубе путешествующих по Англии и наблюдающих «человеческую природу». Такой замысел позволил писателю изобразить в своем произведении нравы старой Англии и многообразие (темпераментов) в традиции Бена Джонсона. Образ мистера Пиквика, обаятельного нелепого чудака, давно приобрел литературное бессмертие наравне с Дон Кихотом, Тартюфом и Хлестаковым.
Один из трех самых знаменитых (наряду с воспоминаниями госпожи де Сталь и герцогини Абрантес) женских мемуаров о Наполеоне принадлежит перу фрейлины императрицы Жозефины. Мемуары госпожи Ремюза вышли в свет в конце семидесятых годов XIX века. Они сразу возбудили сильный интерес и выдержали целый ряд изданий. Этот интерес объясняется как незаурядным талантом автора, так и эпохой, которая изображается в мемуарах. Госпожа Ремюза была придворной дамой при дворе Жозефины, и мемуары посвящены периоду с 1802-го до 1808 года, т. е.
«Замок Альберта, или Движущийся скелет» — одно из самых популярных в свое время произведений английской готики, насыщенное мрачными замками, монастырями, роковыми страстями, убийствами и даже нотками черного юмора. Русский перевод «Замка Альберта» переиздается нами впервые за два с лишним века.
«Анекдоты о императоре Павле Первом, самодержце Всероссийском» — книга Евдокима Тыртова, в которой собраны воспоминания современников русского императора о некоторых эпизодах его жизни. Автор указывает, что использовал сочинения иностранных и русских писателей, в которых был изображен Павел Первый, с тем, чтобы собрать воедино все исторические свидетельства об этом великом человеке. В начале книги Тыртов прославляет монархию как единственно верный способ государственного устройства. Далее идет краткий портрет русского самодержца.
Горящий светильник» (1907) — один из лучших авторских сборников знаменитого американского писателя О. Генри (1862-1910), в котором с большим мастерством и теплом выписаны образы простых жителей Нью-Йорка — клерков, продавцов, безработных, домохозяек, бродяг… Огромный город пытается подмять их под себя, подчинить строгим законам, убить в них искреннюю любовь и внушить, что в жизни лишь деньги играют роль. И герои сборника, каждый по-своему, пытаются противостоять этому и остаться самим собой. Рассказ впервые опубликован в 1904 г.