Атенрет - [50]

— Я постараюсь вернуться пораньше. У меня будет такая возможность. Я тоже очень скучаю. Здесь много интересного. Но без тебя… Кажется я уже отвык жить без тебя.

— Врешь ведь, — Кейна шутливо махнула рукой. — Там у вас полно молодых девчонок.

— Вот тут ты ошибаешься. У нас в команде всего одна девушка. Профессора Родригес я не считаю. Ей уже за пятьдесят.

— И одной достаточно. К тому же она с Земли.

— Это что за глупая ревность? — Новиков удивился.

— Вас показывали в новостях. Именно с ней вы нашли ту, другую девушку.

— Ага! — Виктор уже гоготал, он перевел разговор в шутливое русло. — Это которая старше меня на два тысячелетия? Ты еще к ней приревнуй. К тому же она принцесса, причем самая настоящая принцесса. Нужен ей простой историк, всю жизнь обо мне мечтала. Ради этого ее и заморозили… Кейна, ты же прекрасно знаешь, что я люблю только тебя и никто другой мне не нужен. К чему все эти намеки?

— Чтобы не забывал обо мне.

— Это шутка?

— И да, и нет.

— Я никогда не забывал о тебе, поверь. Ни на секунду.

— Может быть. Просто ты очень далеко. А я здесь одна…

Виктор вздохнул:

— Любимая, я скоро вернусь. Как отец, как матушка?

— Жаловаться им не на что. Все замечательно. Но их сейчас нет дома.

— Жаль. Анаабу Амматаал просил передать привет.

— Я передам. Отец буквально вчера вспоминал вас. А сегодня ты позвонил. У меня было предчувствие. На днях мне приснился дурной сон, словно с тобой что-то случилось…

— Милая, тебе вредно волноваться, особенно по пустякам. Со мной ничего не случилось. Прошу, не нагоняй на себя. У меня все хорошо.

— Но ведь в новостях сказали, что вы едва не замерзли в подземелье.

— Чуть-чуть не считается. Подумаешь насморк посреди лета. Это профессор Коллинз давал интервью журналистам. Он любит преувеличивать для красивого словца. Надо же предать нашей работе романтический ореол. Так что не бери в голову. Все это обыкновенная болтовня…

Новиков так и не понял, поверила ему Кейна или только сделала вид, что поверила. Но если судить по внешним признакам, то супруга успокоилась. Впрочем…

33

— Папа, меня просят прилететь в храм Солнца, — Анатэ вошла в покои правителя Атенрета. Подземный зал мало чем отличался от точно такого же зала в бывшей, ныне разрушенной загородной резиденции. Разве что здесь всегда работает искусственное освещение, да через фальшивые окна не светит солнце. Никто не открывает тяжелые плотные шторы. Никто не желает лишний раз себя разочаровывать.

— Зачем?

— Ты же знаешь, там возникла нештатная ситуация. Проблемы с охлаждением энергетической установки.

— Да. Мы отправили туда команду лучших специалистов.

— Отправили. Однако из трех человек, посвященных во все детали проекта, в живых осталась только я.

— Но ведь сохранилась техническая документация, — отец упорно возражал.

— Автоматика не работает, а охранный комплекс заблокировал наших людей и не позволяет вручную изменить конфигурацию системы охлаждения.

— Но ведь ты можешь отсюда управлять.

— Не получается.

— Анатэ, я боюсь тебя отпускать, — отец, наконец, признался. — Надо лететь через полматерика. А наверху жесточайшая радиация. Ведь ты одна у меня осталась…

Мать девушки погибла три года назад, когда ударный крейсер итроников с высокой орбиты одним залпом стер с лица земли загородную резиденцию правителей Атенрета. От резиденции не осталось ничего, даже руин, лишь мелкие камушки. В тот скорбный день Анатэ, обливаясь слезами, ввела в строй оборонный комплекс вокруг храма Солнца. В тот день она потеряла самого близкого на свете человека, человека, который даровал ей саму жизнь.

— Папа, я должна лететь. Храм признает меня и позволит провести текущий ремонт.

* * *

Дочь Солнца вернулась к себе, достала старый, но любимый полетный комбинезон, некоторое время рассматривала его, а после начала переодеваться.

Пассажирская капсула быстро пересекла огромный подземный город по диагонали и доставила девушку к служебному лифту. Подъем наверх занял около пяти минут. Облачившись в противорадиационный костюм и пройдя уйму постов контроля, Анатэ, наконец, добралась до ангара. Возле маленькой серебристой небесной машины ее уже дожидался техник.

— Стаут готов, святость наша небесная, можно лететь, — доложил он.

— Благодарю вас, — девушка быстро вскарабкалась по вертикальной лесенке и заняла место в кабине. Биосембиозный летательный аппарат ожил. Стаут и девушка слились в единое целое. Анатэ вошла в сознание машины. Она чувствовала каждую деталь, понимала каждый датчик и получала информацию от каждого внешнего сенсора. Прозрачная крышка отделила кабину от человеческого мира. Стаут, преодолев несколько огромных переходных камер, въехал в вертикальную стартовую шахту. И когда последние металлические ворота закрылись, в сознании Анатэ прозвучал спокойный голос диспетчера:

— Девятый, доложите о готовности.

— Девятый к старту готов, — так же мысленно ответила девушка. — Все системы функционируют в штатном режиме.

— Люк открыт. Старт разрешаю. Курс двести сорок. Координаты встречи с истребителями, шесть-ноль, три, семь.

— Принято.

— Счастливого пути.

— Спасибо.

Внешний комплекс противорадиационной защиты работал исправно, не позволяя облучить пилота и технику. Яркий дневной свет должен был ослепить девушку, но автоматика успела затемнить кабину. Дальше Анатэ уже не пользовалась зрением, а полностью переключилась на всевидящие и менее нежные сенсоры стаута.