Атенрет - [41]

— А если не пробьются?

— Давай не будем думать о плохом. И постарайся не спать.

— Знаю. Расскажи что-нибудь. А то на фоне покойника дурацкие мысли одолевают.

— Хорошо. Как ты думаешь, кем была эта девушка?

— Дочерью правителя, — невозмутимо ответила Айко.

— Нет. Давай пофантазируем. Чем она могла заниматься в те годы?

24

— Мама, я уже приняла решение, — дочь небрежно бросила кисть на мольберт, поправила непослушные локоны и приблизилась к матери, грациозно придерживая правой рукой длинные полы перламутрового платья.

Царствующая особа, еще не старая женщина, жена сына Солнца, восседала на широкой скамье и отрешенно глядела на ручеек, тихонько журчащий в центре женского зала. Посреди буйной растительности беззаботно щебетали прирученные птахи. Но над этой рукотворной идеалистической красотой висела гнетущая атмосфера неопределенности.

— Девочка моя, послушай свою мать, — царица пыталась вразумить дочь. Ее глаза вдруг наполнились слезами. — Ведь ты талантливый художник. Не многим дозволяется рисовать на холсте. А ты собралась в армию…

— Мама, кому теперь нужен мой талант? — дочь присела подле матери. — Идет война. Мы проигрываем. Это известно даже ребенку. Я не могу сидеть сложа руки и ждать пока придут ОНИ и начнут охотится на людей, начнут поедать нас на завтрак или на обед, словно пойманную дичь. Мне противна эта мысль. Я хочу умереть достойно, а не трусливо прячась в подземельях и надеясь на то, что враг не заметит, не поймает…

— Здесь тоже будет не сладко, — возразила мать. — Здесь тоже нужны смелые люди.

— Я пойду в космофлот. Хочу быть пилотом истребителя. Хочу быть на переднем крае. И если суждено погибнуть, то погибну достойно, защищая Родину.

— Ты совершаешь ошибку. Более того, моя дочь решила прикрыться вымышленным именем. Это нехорошо.

— Пусть так. Но разве кто-нибудь возьмется обучать меня, зная кто я?

— Ложь не красит человека. И что прикажешь сказать отцу? Разве от него можно утаить?

— Сейчас ему не до нас. А потом, потом он поймет меня и простит свою нерадивую дочь.

— Одумайся.

— Мама, не выдавай меня. Пусть никто не знает. Никто. Я умоляю тебя…

* * *

Председатель приемной комиссии небрежно махнул рукой. Повинуясь жесту, дежурный офицер зычно выкрикнул:

— Следующий.

В затемненный зал вошла хрупкая, коротко стриженая девушка в светло-зеленой униформе гражданского пилота.

— Это что за новости? — у председателя приемной комиссии приподнялись брови от удивления. Он с неподдельным интересом рассматривал очередного претендента.

— Документы, — безэмоционально произнес дежурный офицер.

Девушка безропотно отдала ему папку с документами. Офицер довольно небрежно положил папку на массивный, ярко освещенный стол.

— Ваше имя, — председатель приемной комиссии начал изучать личное дело.

— Анатэ.

— Откуда родом?

— Актовоткон.

— Возраст.

— Девять после одного.

Присутствующие офицеры дружно хмыкнули.

— Не похоже, — председатель покачал головой и усмехнулся. — Максимум семь после одного.

— Я не лгу, — девушка была напряжена. — Господин стронжер, — она излишне официально произнесла воинское звание председателя, — Я говорю правду.

— Проверим, — председатель кивнул головой. — Отборочные тесты прошла. Это хорошо. А теперь ответь мне, только честно, зачем ты рвешься в космофлот?

— Хочу быть военным пилотом, — Анатэ даже обиделась.

— Все хотят. Но должен тебя огорчить, эта служба не для тебя. Ты не выдержишь.

— Выдержу, не боюсь трудностей.

— Все так говорят.

— Я три года летала на стаутах! — Анатэ вдруг прорвало, обида пересилила рамки приличия. Претендентка позволила себе повысить голос на человека, который годится ей в отцы. — Биосимбоника для меня не пустой звук! Посмотрите личное дело, там все написано. У меня хорошие отзывы. Я умею управлять биосембиозными летательными аппаратами!

— Возможно, — председатель перебил невоспитанную девчонку и невозмутимо продолжил, — возможно, но скажу прямо, из тебя такой же пилот, как из меня художник…

— Я и есть художник, — тихо пролепетала огорченная девушка. Она поняла, что ее сгубила несдержанность. Теперь уже можно во всем признаться. Не быть Анатэ пилотом истребителя.

Председатель комиссии тяжело вздохнул и почему-то выехал из-за стола. Офицер не имел ног. Его возила самоходная тележка.

— Протезов не хватает, — сквозь зубы промямлил старый офицер, подъехав к ошеломленной девушке. — Ты, правда, художник?

— Да.

— И что ты тут делаешь?

— Я хочу сражаться наравне со всеми.

— На Атенрете всего двадцать художников и примерно столько же на периферии. Художники — национальное достояние… а ты воевать…

— Кому теперь нужно это национальное достояние? — мрачно произнесла Анатэ.

— Ну, этот вопрос не тебе решать.

— Дайте мне возможность стать такой же, как все, — девушка склонилась над офицером. — Я хочу приносить пользу. Я человек, а не монумент.

— Художник принадлежит народу. Я не могу удовлетворить твою просьбу, прости, — председатель комиссии с сочувствием смотрел в печальные девичьи глаза.

Анатэ готова была разреветься. Слезы предательски навернулись на глазах.

Председатель вернулся на свое место.

— Данные по девушке поступили? — как бы между прочим поинтересовался он у помощника.