Атенаора Меттер Порфирола - [23]

"Природа, многоименная богиня, святая и бесчинная, всесокрушительная и милосердная! Ты сотворила нас - и это чудо и меня, простого смертного. Пойми жалость мою и печаль, дай мне силы помочь, дай силы!"

Аид отшатнулся, словно услышал мысли Белозерова, понял его выбор. Лик его был злобен, но в то же время искры восторга пробегали по тяжелым, темным чертам. Это поразило Белозерова, а еще более поразила догадка: Аиду он тоже продлил жизнь своим решением! Даже поражение - жизнь для него...

Эта мысль пришла и ушла, Белозеров с изумлением прислушивался к себе. Тело его наполнилось странной, радостной силой. Он словно бы вырос, раздался в плечах, заполняя их размахом весь мраморный каньон, а головой едва не касаясь клубившихся над ним вод Ахеронта. Правда, Аид все еще превосходил его в росте, но Белозеров знал, что вот-вот, вот-вот станет с противником лицом к лицу.

Он еще раз взглянул туда, где слабо тлел розовый огонек Порфиролы. Та, другая розовая раковина, так же мерцала на сером песке, на берегу Обимура...

Обимур, отчина и дедина! Неужели предстоит расстаться с тобою навеки? Он вспомнил крутую дорогу меж сопок, их неисчислимое чередование и - внезапное, словно удар по глазам, возникновение неудержимого разлива, то синего, то золотого, то зеленого, то свинцово-коричневого, то в сизом закатном мареве, то в белом тумане предрассвета. Обимур, влажно вздыхающий, рокочущий, живой, родной...

Обимур! Белозеров словно бы наяву увидел его могучий, стремительный бег меж берегов, которые, чудилось, покорно расступаются на его пути, давая простор этому неудержимому, неостановимому движению. Словно бы некое живое существо, грозное и могучее, прекрасное, и ласковое, пролагает себе вечную тропу в Океан. Белозерову всегда казалось странным, несправедливым, что люди считают Обимур всего лишь рекой, а не божеством, он всегда затаенно ждал: вот-вот Обимур восстанет, вздымая свое тысячерукое, сверкающее тело, и достигнет звезд, ибо он достоин вести беседы со звездами...

В это мгновение глаза Белозерова оказались вровень с пламенным взором Аида.

- Как же имя твое, о бессмертный воитель?! - проревел грозный противник, и голос Белозерова, полнясь и ширясь, пророкотал в ответ:

- Имя мое - Обимур!

И стремительное, могучее тело его заполнило каньон, вернув к жизни поникшие водоросли, мощным ударом размыло тугие клубы Ахеронта, прорвалось к чистым водам морским - и, серебряноструйное, продолжило свой бег уже вместе с ними, неся на устремленных вперед волнах розовую раковину. И пел его голос, словно могучие колокола:

- Порфирола! Меттер Порфирола! Атенаора Меттер Порфирола!..

*

- Переоделась? - Максим зашел за уазик. - Ну, Ритка! Невыносимое зрелище... Эй, да ты что это? Тебе плохо? Ты что, Ритуля?!

Она отскочила от него, бросилась прочь, потом замерла, в ужасе оглядываясь.

Максим хмуро наблюдал за ней. Да, неладно. Ритка все помнит. Конечно, почему бы ей не помнить, если помнит и Максим? Но он-то был готов ко всему, а она... Неладно! "Утрату твою тебе я верну в знак награды!" Одно возвратил, а другое-то отнял, получается. Если они с Риткой очутились на том самом обимурском пляже, где еще совсем недавно встал между ними Белозеров, значит, все последующее стерто из жизни? И измена Маргариты - и... та интертелепроекция? И гениальная девятая сцена? И триумфальная догадка, вознесшая Максима на пьедестал почета?.. Не дорогая ли цена за эту дуравку, которая с дикими глазами мечется по берегу? Да мало ль баб вообще! "Из двух красавиц выбирают ту, ради которой не надо переплывать реку!" - вспоминалась какая-то пословица, и он с досады чуть не проклял того могущественного, который так крепко обставил его на награде. Да чем бы ни пожертвовал он ради своих картин!..

Максим даже зажмурился от злобы, но вдруг радостная догадка прильнула: память, вот именно! Он же прекрасно помнит, что и как надо сделать! Интертелепроекция назначена через неделю - и теперь не будет сомнений, раздумий, теперь он все знает заранее! И свой триумф, таким образом, он испытает дважды. Эх, раз, еще раз, еще много, много раз!.. А Ритуля? Ритуля, он же помнит, какая горячая была девчонка до появления этого белобрысого Белозерова! Неужто все погасло? Ничего, снова возожжем. Он открыл глаза.

Маргарита торопливо уходила прочь по песку, натягивая платье. Блаженные мысли Максима враз развеялись, он зло посмотрел ей вслед, потом догнал в три прыжка и дернул к себе:

- Ты ненормальная! Стой сию же минуту! Ты пойми, я вот он, я тебя люблю, не могу без тебя! А он-то где? Ну, переспали, ну и что? Он повернулся - и ходу в свои моря, к своим улиткам! А теперь и забыл тебя, понимаешь? Будто и не было ничего, понимаешь?! - азартно твердил он, тяжело прижимая Маргариту, и вдруг ни с того ни с сего открыл: "А ведь она сантиметра на два выше меня, это точно!" - И с новым жаром: - Он тебя бросил, он уехал, Ритуля!

Она оттолкнулась от него с такой силой, что оба чуть не упали. Он слепо метнулся было за ней, вдруг сообразил, что раздет, вернулся, схватил костюм, сандалии. Тоже попытался одеваться на бегу, но не получалось, он остановился, напялил вещи - и снова рванулся за Маргаритой, увязая в песке и поражаясь собственной неловкости. А Маргарита летела, словно не касаясь земли, волосы ее порхали за плечами, будто золотистые крылья, и вдруг осознал Максим, что даже если побежит он за ней до края берега, а потом и по воде обимурской, все равно не догонит, не догонит, не ему она принадлежит и телом и душой!