Ататюрк. Особое предназначение - [8]

Дабы хоть чем-то занять сына и дать выход его постоянно бившей через край энергии, Зюбейде-ханым устроила его в расположенную в соседнем селе христианскую школу.

Но и здесь ее ждало разочарование: у мальчика не было ни малейшей охоты изучать старые и новые заветы из пришедшей на смену Корану Библии.

Ее взор упал на местного письмоводителя, но уже с первых уроков тот проявил такое невежество, что изумил им даже маленького Мустафу.

Договор был расторгнут, и… снова началось вынужденное безделье.

А где-то в школах скрипели перья, исписывались тетради и сверстники Мустафы уходили все дальше и дальше по ведущей в просторные чиновничьи кабинеты светлой дороге знаний.

В деревне время явно замедлило свой бег, и каждый проведенный в битве с воронами день все дальше отдалял Мустафу от намеченного ему матерью светлого будущего.

И ей не осталось ничего другого, как отправить сына в Салоники, в рюшдие — среднюю гражданскую школу, созданную правительством в Салониках, как и в других главных центрах империи…

Соскучившийся по занятиям Мустафа принялся поражать учителей своими недюжинными способностями и непостижимым умением схватывать все сказанное ими на лету.

Но и на этот раз Зюбейде-ханым недолго радовалась успехам сына, прошло всего два месяца, и он снова оказался не у дел.

За ссору с одним из учеников его жестоко избил помощник директора школы Каймак Хафыз, и тетка Мустафы забрала его из ненавистной ей светской школы.

И напрасно возмущенная его поступком мать требовала вернуться в школу.

Мальчик только хмурился и смотрел на нее своими удивительными глазами, в которых горели так пугавшие ее огоньки.

В школу возвращаться он отказался, несмотря на все ее увещевания и мольбы.

И только когда ее требования стали совсем нестерпимыми, Мустафа приподнял завесу тайны.

— Хорошо, — с каким-то поразившим Зюбейде-ханым спокойствием произнес он, — я вернусь в Салоники, но только для того, чтобы рассчитаться с Каймаком!

Испуганная его решительностью мать настаивать на возвращении в школу перестала.

В том, что Мустафа способен исполнить свою далеко не детскую угрозу, Зюбейде-ханым не сомневалась.

Была в нем какая-то непонятная ей сила.

Снова потянулись однообразные деревенские будни с их вынужденным бездельем, и снова Зюбейде-ханым потеряла с таким трудом обретенный ею покой и целыми днями размышляла о будущем сына.

Но на этот раз Мустафа не пожелал идти у нее на поводу и, к великому огорчению матери, пожелал стать… военным.

— Ты помнишь, какой подарок сделал тебе отец по случаю моего рождения? — спросил он мать.

— Саблю, — ответила мать.

— Куда ты поместила эту саблю?

— Над твоей колыбелью.

— Это означает, что отец хотел, чтобы я стал военным! — торжествующе воскликнул Мустафа. — Да ты и сама мне не раз говорила об этом, — неожиданно улыбнулся он.

Мать только покачала головой: надо же так все перевернуть!

А все дело было в том, что храбрец Мустафа в детстве страшно боялся мышей.

И когда он при виде их вздрагивал, мать успокаивала его.

— Ты же будешь солдатом! — говорила она. — Разве подобает солдату бояться?

По рассказам сестры Кемал Макбуле, ее брат с детства увлекался всем, что было связано с армией, очень интересовался оружием.

Да, это было так, однако расстроенная до глубины мать души, ответила решительным отказом.

Но… нашла коса на камень, и жестоко завидовавший щеголявшему по городу в форме учеников военной школы сыну их соседа майора Кадри Мустафа упрямо стоял на своем.

— Нашим соседом был майор Хатип, — вспоминал он позже. — Его сын Ахмет учился в военной школе, носил форму этой школы. Мне хотелось быть одетым, как он. Я часто встречал офицеров на улицах и понял, что должен пойти в военную школу, чтобы стать таким, как они…

Невзлюбивший мусульманское одеяние, мальчик страстно мечтал о том счастливом для него дне, когда и он наденет на себя военный мундир.

Вторил ему и Хуссейн-ага.

— Ты же сама видишь, — убеждал он сестру, — что с его раздражительностью и вспыльчивостью из него никогда не получится коммерсант и уж тем более духовное лицо! А в военном училище и учат хорошо, и дисциплина строгая, да и будущее его будет обеспечено! Почему ты упрямишься?

Но Зюбейде-ханым только качала головой.

Да, все так, и учили в военных училищах хорошо, и дисциплина была в них строгая, и будущее офицера в Османской империи было обеспечено.

Но любое военное училище в ее глазах являло собой не только светлый храм знаний, но и самый настоящий вертеп, где курсантов учили не только наукам, но и всем существовавшим на свете порокам.

И только при одной мысли, что ее любимый Мустафа будет служить этим порокам, ей становилось не по себе.

К тому же султанская армия постоянно воевала, и сына могли просто-напросто убить, и напуганная столь страшными для нее перспективами мать упрямо стояла на своем.

Все, что угодно, но никогда ее милый Мустафа не будет офицером.

Не пожелавший уступать маленький волчонок снова показал свои острые зубки и 12 марта 1993 года поступил в подготовительную военную школу в Салониках без согласия матери.

Стал ли Кемаль военным только из-за престижа военного мундира?

Подобный вопрос кажется упрощенным.