Атаман (сборник) - [32]
Ее не смущает, что Краснобык холост и что она будет одна среди мужчин, разгоряченных азартом и вином, — какое ей дело до всего этого, если ей хочется играть и наслаждаться остротой гордого риска. Придет время, спустятся на землю тени, покажут золотые часики полчаса седьмого, — Женечка выйдет на улицу, кликнет извозчика и поедет… И это будет хорошо, потому что ей так хочется; на остальное плевать, ибо оно только декорация к ее независимому «я».
Женечка пьет из маленькой японской чашечки кофе по-турецки и думает о Краснобыке. Ничего человек он, ей-Богу: в меру умен, и в меру благообразен — как раз такой, какие нужны ей, Женечке… Слишком умные — несносны, угнетают умом своим, а красавцы, как тепличные растения, требуют постоянного ухаживания… Два дома, завод, около десятка магазинов и прекрасная вилла в Крыму. Об этом стоит подумать. Влюблен же в нее он давно.
— «Преданный вам Краснобык». Ха-ха! — Женечка смеется. — Шалишь, брат, тень наводишь, не преданного ей надо, а покорнейшего слугу. Впрочем, и за этим дело не станет.
Женечка нажимает кнопку электрического звонка над письменным столом; является горничная в белоснежном переднике и уносит пузатый кофейник, сухарницу и японскую чашечку.
Старательно заперев за ней дверь, Женечка с озабоченным видом вынимает из ящика письменного стола толстую книгу с изображением астрального человека на обложке и две тетради: одна — с золотыми обрезами, маленькая, в шагреневом переплете, другая же — попроще и потолще.
— С чего бы начать? — колеблется Женечка. Наконец, останавливается на книге. Книга эта очень оригинальна. Автор в ней трактует о вопросах бытия и небытия с такою точностью и достоверностью, что только самые желчные старики и безнадежные скептики не поверят. Свою фамилию он благоразумно умалчивает, вместо нее красуется оккультный псевдоним — квадрат с треугольником посредине.
«Я сам там был,
— скромно сообщает он, говоря про загробные страны,
— и скитался двенадцать месяцев; вернувшись, я приступил к написанию этой книги — она есть вдохновенный плод двадцати лет размышления и двенадцати месяцев личного опыта».
— Какой умный! — восторгается Женечка. — Хорошо бы погулять вместе с ним среди теней и призраков.
«Черные маги всячески препятствовали моему труду, но всуе — сила моя победила».
— Ого! — удивляется Женечка. — Он пишет книгу, а кругом — черные маги… Фыркают, сопят, глазами огненными поблескивают и стулья ломают. Должно быть, очень мужественный старик.
И с покрасневшим от восторга лицом читает про Гермеса Трисмегиста, про сокровенную мудрость Каббалы, разбирается в библейских символах и удивляется, удивляется… Следит за тем, как бог, которого Каббала называет Короной, разветвляясь в Силу и Любовь — мужское и женское начала, — доходит до человека, занимающего Славу — седьмую стадию космического развития, чтобы вновь вернуться к «десятой стадии Сиферот». И когда она узнает, что бессмертия достигают только влюбленные, непорочные пары, она дает себе слово никогда не грешить против нравственности и быть женою верною мужу, дабы не погубить своей индивидуальности, знает, что предстоит страшная борьба с бунтующей плотью, но… ничего не поделаешь: вечность соблазнительна.
Оккультизм для Женечки — та милая безделушка, в которой так нуждаются энергичные люди. Каббалистические термины пленяют воображение, непризнанность учения выделяет из толпы. Женечка — ярая сторонница астрологии и алхимии, верит в философский камень, в гомункула и в жизненный эликсир. На мизинце ее левой руки красуется золотое колечко с крупной бирюзой, это — амулет. Женечка родилась под знаком Стрельца, и бирюза — ее благосклонный камень.
Дочитав до главы «Карма», Женечка закрывает книгу. Хорошенького помаленьку, — в следующее воскресенье она узнает, что в мире семь измерений, что 99+33=24, и что истина в метафизике.
Уже давно Женечке хочется вступить в какой-нибудь спиритуалистический кружок, но все не собраться с духом, и, пока что, она остается на положении вольно-философствующей и пишет в большой тетради свои воспоминания:
«Когда я была младшей наложницей царя Ассурбанипала»…
Дальше первой строчки у нее не вытанцовывается, напрасно она хмурит густые брови — никак не вспомнить свою жизнь в гареме ассирийского повелителя и интересные мемуары младшей наложницы Ассурбанипала остаются недоконченными.
Поневоле приходится браться за маленькую золотообрезную тетрадь в шагреневом переплете и писать мистические стихотворения о душе, символ которой — Вода, о Короне, принципе мирового движения и о страшной Пантере — похоти человеческого тела.
После обеда Женечка отправляется в кинематограф. Театры она посещает редко, и то лишь оперу да балет, зато кинематограф на нее действует, как бой быков на жгучую испанку, или гладиаторские сражения на римскую матрону времен упадка Империи. Сердце то замирает в предчувствии чего-то ужасного, то бьется гордо и радостно, в упоении сказочною стремительностью необычайной жизни, протекающей на полотняном экране.
Мелькают картины, молчит, затаив дыхание, разношерстная толпа, на миг забывшая скучную обыденность и жизненные томления, а Женечка, плотно сжав губы и волнуясь, следит за мрачным убийцей, крадущимся к беззащитной жертве. Душа Женечки трепещет и преклоняется перед дерзостью человека, вонзающего нож в горло своего ближнего… И если бы ее спросили врасплох в тот момент, когда окровавленное тело надает на мостовую, — кто убил? — Женечка, не колеблясь, ответила бы: «я!» и смутилась бы, как уличенная в тягчайшем из преступлений.
«На высокой развесистой березе сидит Кука и сдирает с нее белую бересту, ласково шуршащую в грязных руках Куки. Оторвет — и бросит, оторвет — и бросит, туда, вниз, в зелень листвы. Больно березе, шумит и со стоном качается. Злая Кука!..» В сборник малоизвестного русского писателя Бориса Алексеевича Верхоустинского вошли повесть и рассказы разных лет: • Лесное озеро (расс. 1912 г.). • Идиллия (расс. 1912 г.). • Корней и Домна (расс. 1913 г.). • Эмма Гансовна (пов. 1915 г.).
«Осенний ветер зол и дик — свистит и воет. Темное небо покрыто свинцовыми тучами, Волга вспененными волнами. Как таинственные звери, они высовывают седые, косматые головы из недр темно-синей реки и кружатся в необузданных хороводах, радуясь вольной вольности и завываниям осеннего ветра…» В сборник малоизвестного русского писателя Бориса Алексеевича Верхоустинского вошли повесть и рассказы разных лет: • Перед половодьем (пов. 1912 г.). • Правда (расс. 1913 г.). • Птица-чибис (расс.
«Рогнеда сидит у окна и смотрит, как плывут по вечернему небу волнистые тучи — тут тигр с отверстою пастью, там — чудовище, похожее на слона, а вот — и белые овечки, испуганно убегающие от них. Но не одни только звери на вечернем небе, есть и замки с башнями, и розовеющие моря, и лучезарные скалы. Память Рогнеды встревожена. Воскресают светлые поля, поднимаются зеленые холмы, и на холмах вырастают белые стены рыцарского замка… Все это было давно-давно, в милом детстве… Тогда Рогнеда жила в иной стране, в красном домике, покрытом черепицей, у прекрасного озера, расстилавшегося перед замком.
Прошла почти четверть века с тех пор, как Абенхакан Эль Бохари, царь нилотов, погиб в центральной комнате своего необъяснимого дома-лабиринта. Несмотря на то, что обстоятельства его смерти были известны, логику событий полиция в свое время постичь не смогла…
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Цирил Космач (1910–1980) — один из выдающихся прозаиков современной Югославии. Творчество писателя связано с судьбой его родины, Словении.Новеллы Ц. Космача написаны то с горечью, то с юмором, но всегда с любовью и с верой в творческое начало народа — неиссякаемый источник добра и красоты.
«В те времена, когда в приветливом и живописном городке Бамберге, по пословице, жилось припеваючи, то есть когда он управлялся архиепископским жезлом, стало быть, в конце XVIII столетия, проживал человек бюргерского звания, о котором можно сказать, что он был во всех отношениях редкий и превосходный человек.Его звали Иоганн Вахт, и был он плотник…».
Польская писательница. Дочь богатого помещика. Воспитывалась в Варшавском пансионе (1852–1857). Печаталась с 1866 г. Ранние романы и повести Ожешко («Пан Граба», 1869; «Марта», 1873, и др.) посвящены борьбе женщин за человеческое достоинство.В двухтомник вошли романы «Над Неманом», «Миер Эзофович» (первый том); повести «Ведьма», «Хам», «Bene nati», рассказы «В голодный год», «Четырнадцатая часть», «Дай цветочек!», «Эхо», «Прерванная идиллия» (второй том).
Рассказы Нарайана поражают широтой охвата, легкостью, с которой писатель переходит от одной интонации к другой. Самые различные чувства — смех и мягкая ирония, сдержанный гнев и грусть о незадавшихся судьбах своих героев — звучат в авторском голосе, придавая ему глубоко индивидуальный характер.
Александр Митрофанович Федоров (1868-1949) — русский прозаик, поэт, драматург. Сборник рассказов «Осенняя паутина». 1917 г.
Михаил Владимирович Самыгин (псевдоним Марк Криницкий; 1874–1952) — русский писатель и драматург. Сборник рассказов «Ангел страха», 1918 г. В сборник вошли рассказы: Тайна барсука, Тора-Аможе, Неопалимая купина и др. Электронная версия книги подготовлена журналом «Фонарь».