Атаман (сборник) - [31]
Но все-таки Женечка часто грустит о погибшем друге-мечтателе. И смутная досада в груди пробуждается — зачем не стал царем тела юного, когда однажды ночевал у нее, скрываясь от сыщиков.
…Наконец, сон берет свое — глаза Женечки смыкаются.
Ласково смотрит на спящую девушку розовый фонарь, а тишина ловит ее вздохи. И видятся сладкие сны… Впрочем, снится и страшное: то будто бы ее кидают с высокой-высокой стены и она переживает все муки падения, то блуждает в каком-то колоссальном сарае, сплошь заставленном гигантскими паровыми молотилками и пишущими машинами, похожими на мрачные крепости. Шумят, гудят, железом постукивают, адской трескотней потрясают кирпичные стены, и все ближе, ближе к беспомощной девушке, тщетно пытающейся найти спасительный выход…
— Скучно одной! Страшно! — думает она, проснувшись, становится жутко своего одиночества.
— Замуж выйду! — решает она. — Мужа под каблук, наряжусь, как гордая царица, и стану играть на бегах.
Опять истомно вздымаются два белые полушария, а стройное тело млеет и ждет чего-то захватывающего, неясного.
Из полусумрака памяти выглядывает пара голубых правдивых глаз. Женечка знает, кому они принадлежат, и плотно сжимаются от гнева ее белоснежные, как у хищного зверька, зубы… Гражданин мертвого дома! Каторжник поротый! Безумец, променявший женщину на призрак!..
…Презирать его, ненавидеть за то, что не ворвался, сверкая ищущими глазами, не схватил в железные объятья ее трепещущего тела и дерзкими руками не сорвал одежд! Нагою и смущенною стояла бы пред ним и украдкой взглядывала бы на его губы, красные, как свежепролитая кровь.
И так шептала бы:
— Бей! Что хочешь делай… Ну же, ну!
Руки бы его целовала, на колени бы пала, покорная, и дрожащим голосом сказала бы слово простое, простотою своею великое: «люблю я»!
Но он не пришел.
…Молчит ночь, молчат стены, книги, круглое зеркало, все молчит, только в сердце назревает протяжный крик:
— Не пришел!
Женечка поднимается с кровати, берет юбку со стула, находит в кармане ее слоновую коробочку и закуривает крошечную папироску. Потом опять утопает в пуховиках, размышляя:
«Жить надо для себя… Только!»
К розовому потолку тянутся кольца синеватого дыма. Пускание этих колец успокаивает Женечку; докурив папироску, она крепко засыпает.
Перед самым рассветом розовый фонарь гаснет, и в комнате становится темно, но ненадолго — скоро над городом повисает бледное солнце зимы.
Долго валяться в постели Женечка не привыкла: время — деньги, им нужно дорожить. Но по воскресеньям она встает на полчаса позднее, потому что тогда ей некуда торопиться.
Гремит педаль мраморного умывальника, течет ледяная струйка воды — пальцы Женечки коченеют, а лицо свежеет: послесонной вялости как не бывало.
Старательно вытеревшись мохнатым полотенцем, Женечка сбрасывает с себя сорочку и, нагая, делает гимнастику по самой модной системе. Вытягивается, приседает, барахтается на персидском ковре, выгодно купленном по случаю, и, наконец, с грустью пробует свои мускулы — не прибавились ли… ее заветная мечта — стать физически сильною: борцы, атлеты, жилистые спортсмены вызывают в ней восхищение. Летом она до одури катается на велосипеде, зимой же приходится довольствоваться одной гимнастикой. У стен спальни стоит около десятка чугунных шаров, некоторые из них так тяжелы, что ей не поднять их даже обеими руками, но она все же не унывает…
Покончив с гимнастикой, Женечка наряжается у круглого зеркала. Платья носит она просторные, корсеты же совсем изгнаны из ее обихода, ибо Женечка… оккультистка. Ей хорошо известно, почему давние маги и современные священники в таких странных нарядах с огромными рукавами: не надо лишней обузы — уже не говоря о неправильном кровообращении, от этого страдают астральные, магнетические и электрические отправления нашего организма.
Но вот с туалетом покончено, Женечка идет в кабинет пить утренний кофе. На зеленом сукне стола уже стоит пузатенький никелированный кофейник на таком же блестящем подносе. Рядом возвышается горка свежих булочек-плюшек, завитушек, маковиков, розанов и превкусных филипповских сухарей. Все это принесено квартирной горничной, когда Женечка прихорашивалась у зеркала. Тут же лежит целый ворох писем: из Киева, от управления салотопенного завода, из Ревеля от крупного торговца кильками, из Владивостока, из Варшавы…
Женечка, не спеша, разрывает конверты и читает. Письма все больше деловые, но одно городское — пригласительное:
«Многоуважаемая Евгения Николаевна. Честь имею покорнейше просить Вас пожаловать ко мне в воскресенье, к 7-ми часам вечера. Надеюсь, что наш тесный кружок и на этот раз не будет лишен удовольствия видеть Вас.
Преданный Вам
Краснобык».
Это значит, что Женечку приглашают на карточное сражение. Балы посещать она не охотница; какие там люди, — не люди, а людишки, куклы прыгающие; то ли дело пройтись по зеленому полю, да так пройтись, что сердце из груди готово выпрыгнуть. Играет она азартно: в макао, в Наполеона, в стуколку и в польский банк. Не прочь бывает и повинтить. Часто в один вечер опускает весь свой месячный заработок, а затем с прискорбным видом сообщает м-ме Лурье, владелице «меблирушки», что уплатит за комнаты после.
«На высокой развесистой березе сидит Кука и сдирает с нее белую бересту, ласково шуршащую в грязных руках Куки. Оторвет — и бросит, оторвет — и бросит, туда, вниз, в зелень листвы. Больно березе, шумит и со стоном качается. Злая Кука!..» В сборник малоизвестного русского писателя Бориса Алексеевича Верхоустинского вошли повесть и рассказы разных лет: • Лесное озеро (расс. 1912 г.). • Идиллия (расс. 1912 г.). • Корней и Домна (расс. 1913 г.). • Эмма Гансовна (пов. 1915 г.).
«Осенний ветер зол и дик — свистит и воет. Темное небо покрыто свинцовыми тучами, Волга вспененными волнами. Как таинственные звери, они высовывают седые, косматые головы из недр темно-синей реки и кружатся в необузданных хороводах, радуясь вольной вольности и завываниям осеннего ветра…» В сборник малоизвестного русского писателя Бориса Алексеевича Верхоустинского вошли повесть и рассказы разных лет: • Перед половодьем (пов. 1912 г.). • Правда (расс. 1913 г.). • Птица-чибис (расс.
«Рогнеда сидит у окна и смотрит, как плывут по вечернему небу волнистые тучи — тут тигр с отверстою пастью, там — чудовище, похожее на слона, а вот — и белые овечки, испуганно убегающие от них. Но не одни только звери на вечернем небе, есть и замки с башнями, и розовеющие моря, и лучезарные скалы. Память Рогнеды встревожена. Воскресают светлые поля, поднимаются зеленые холмы, и на холмах вырастают белые стены рыцарского замка… Все это было давно-давно, в милом детстве… Тогда Рогнеда жила в иной стране, в красном домике, покрытом черепицей, у прекрасного озера, расстилавшегося перед замком.
Прошла почти четверть века с тех пор, как Абенхакан Эль Бохари, царь нилотов, погиб в центральной комнате своего необъяснимого дома-лабиринта. Несмотря на то, что обстоятельства его смерти были известны, логику событий полиция в свое время постичь не смогла…
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Цирил Космач (1910–1980) — один из выдающихся прозаиков современной Югославии. Творчество писателя связано с судьбой его родины, Словении.Новеллы Ц. Космача написаны то с горечью, то с юмором, но всегда с любовью и с верой в творческое начало народа — неиссякаемый источник добра и красоты.
«В те времена, когда в приветливом и живописном городке Бамберге, по пословице, жилось припеваючи, то есть когда он управлялся архиепископским жезлом, стало быть, в конце XVIII столетия, проживал человек бюргерского звания, о котором можно сказать, что он был во всех отношениях редкий и превосходный человек.Его звали Иоганн Вахт, и был он плотник…».
Польская писательница. Дочь богатого помещика. Воспитывалась в Варшавском пансионе (1852–1857). Печаталась с 1866 г. Ранние романы и повести Ожешко («Пан Граба», 1869; «Марта», 1873, и др.) посвящены борьбе женщин за человеческое достоинство.В двухтомник вошли романы «Над Неманом», «Миер Эзофович» (первый том); повести «Ведьма», «Хам», «Bene nati», рассказы «В голодный год», «Четырнадцатая часть», «Дай цветочек!», «Эхо», «Прерванная идиллия» (второй том).
Рассказы Нарайана поражают широтой охвата, легкостью, с которой писатель переходит от одной интонации к другой. Самые различные чувства — смех и мягкая ирония, сдержанный гнев и грусть о незадавшихся судьбах своих героев — звучат в авторском голосе, придавая ему глубоко индивидуальный характер.
Александр Митрофанович Федоров (1868-1949) — русский прозаик, поэт, драматург. Сборник рассказов «Осенняя паутина». 1917 г.
Михаил Владимирович Самыгин (псевдоним Марк Криницкий; 1874–1952) — русский писатель и драматург. Сборник рассказов «Ангел страха», 1918 г. В сборник вошли рассказы: Тайна барсука, Тора-Аможе, Неопалимая купина и др. Электронная версия книги подготовлена журналом «Фонарь».