Атаман (сборник) - [29]
— Павлуха! Родной мой, хочу тебе ноженьку поцеловать.
Целует мокрую кожу и рад.
Встает, бьет себя кулаками в грудь.
— Эва! тутотка! тутотка, Павел, подлый ты человек! Давай сожжем келью. Чего в ней. Уйду я, Павел, все поломаю, раз-зорю-ю!
Он садится рядом с Павлом. Глаза у него большие и красные.
— Сожжем, Павел, сожжем! В-во! Пущай келья горит, лес горит! В-во! На нож! — подает он Павлу сапожный нож, которым днем чинил посох. — Режь космы. Режь, а то самого в горло стукну!
Поворачивается спиной к Павлу. Тот сгребает в руку кольца Никоновой гривы и окарначивает его.
— Ладно, — говорит Никон, — уходим. А Степку возьму с собой, чтоб его во лесях не слопали.
Он надевает полушубок и скуфью, снимает беспокойно взирающего на свет петуха с жердочки и уходит из кельи в темный лес. За ним плетется и Павел.
— Жечь не буду! — вдруг решает Никон. — Пьяненький я. Может, к утру очухаюсь и восплачусь.
— А куда я?
— А и ты со мной! — гневно кричит Никон. — В посад, в трактир.
Вступают в глубокую тьму; как слепцы, натыкаются на сучья. Слабый огонек, освещающий оконце кельи, смотрит им вслед одиноко и жалобно.
Уныло стучат сухие вершины сухостойных деревьев, словно кости сошедшихся в ночи мертвецов.
Путь далек…
«Новая жизнь» № 2, 1912 г.
Женечка
Как белая лилия она, а щеки ее матово-розовые. Глаза же карие, задорно бегающие. Ходит по городу с черным портфелем под мышкой и преважно надувает губы. Мальчишки у лотков и шустрые газетчики окидывают проницательными взорами модное пальто с куньим воротником и принимают за курсистку, идущую на занятия, но глубоко ошибаются: это Женечка; в ее объемистом портфеле не лекции и учебники, а образчики материй, прейскуранты усовершенствованных паровых молотилок, описания пишущих машин и два-три настольных календаря.
…Подходит к парадному подъезду, швейцар лениво отрывается от газеты и распахивает дверь, сердито оглядывая стройную фигуру нарушительницы его покоя.
Женечка, не удостоив его взглядом, величественно проплывает мимо, подымается по лестнице и озабоченно морщит переносицу, что-то соображая.
С апломбом звонит:
— Господин Дудов дома?
— Выпивши…
— Доложите.
Сует в руку мужиковатой горничной визитную карточку с задумчивыми готическими буквами:
«Евгения Николаевна Осокина.
Представительница фирмы „Хлебопашец“,
компании „Описки“
и издательства „Золотые Паникадила“».
— Гони ее к черту! — звероподобно рычит где-то в перспективе матерый голос, и дверь с шумом захлопывается за Женечкой, потому что:
— Они нализавшись, злющие…
— Нахал! — мысленно бушует Женечка, важно спускаясь по лестнице и опаляя хмурого швейцара молниеносным взглядом, за то, что он прислуживает таким грубиянам, как господин Дудов.
— Газетку не пожелаете? — подкатывается на улице газетчик. Женечка роется в желтеньком портмоне, вытаскивает серебряный пятачок и покупает левейшую газету. Потом влетает в вагон трамвая и утопает в новостях дня; ее розовый носик выглядывает из-за газеты очень многозначительно.
— Ай… ай… ай! — вдруг не выдерживает она. — Сормовские-то 96! И куда только мы катимся…
— Иван Петрович! Голубчик вы мой, здравствуйте! — неожиданно замечает она вошедшего в вагон знакомого. — Присаживайтесь сюда, веселее будет…
— Кого я вижу! — радуется Иван Петрович. — Мое почтение-с, уважаемая Евгения Николаевна. Давненько не виделись. Что новенького слыхать?
— Да вот с сормовскими швах…
— Эх! — отмахивается рукой Иван Петрович. — И не говорите, везде застой.
— И младотурки пошатываются.
— Да, да, представьте себе…
Потом оба замолкают, погруженные в степенное раздумье.
— Какая у вас малюсенькая ручка! — неожиданно осклабляется Иван Петрович, и его лошадиная физиономия озаряется робкой улыбочкой.
Но Женечка обдает его ледяной струйкой презрения: потакать ухажерам она не охотница.
— Н-да, сормовские… Не ожидала!
Собеседник смущается, не зная хорошо чего собственно Женечка не ожидала. Наконец, не выдерживает этой пытки — поднимается:
— Счастливо оставаться… Мне здесь.
— Au revoir! — сухо отвечает Женечка и вновь погружается в газету. Прочитав ее от доски до доски, бережно складывает в портфель и вытаскивает из кармана записную книжку:
«Присяжный Тарантасов думает купить машину с открытым шрифтом. Надо будет потом заехать к нему… Кстати и календарь всучу: все-таки с двух рублей сорок копеек комиссионных. Если три — вот тебе уже и рубль двадцать»…
Вагон останавливается. Женечка проскальзывает, шелестя шелковыми юбками, на площадку, выскакивает…
Снова подъезд, швейцар, лестница и на этот раз миловидная горничная с плутоватыми глазами.
— Мосье Козодоев дома?
— Дома-с.
— Проведите меня к нему.
Горничная проводит.
— Пожалуйста! — предлагает в кабинете Женечке стул тучный хозяин с сизоватым носом и вытаращенными глазами, похожими на мерзлые луковицы.
— Чем могу быть полезен?
— А вот, видите ли, я принесла вам прейскурант усовершенствованных паровых молотилок. Последнее слово техники. Машины безукоризненны. Вне конкуренции! Доставка за наш счет. Перед нашею фирмой Мак-Кормик ничто.
— Прекрасно, прекрасно… Очень приятно слышать, но…
— Непременно купите; если вы желаете, можно и в рассрочку.
«На высокой развесистой березе сидит Кука и сдирает с нее белую бересту, ласково шуршащую в грязных руках Куки. Оторвет — и бросит, оторвет — и бросит, туда, вниз, в зелень листвы. Больно березе, шумит и со стоном качается. Злая Кука!..» В сборник малоизвестного русского писателя Бориса Алексеевича Верхоустинского вошли повесть и рассказы разных лет: • Лесное озеро (расс. 1912 г.). • Идиллия (расс. 1912 г.). • Корней и Домна (расс. 1913 г.). • Эмма Гансовна (пов. 1915 г.).
«Осенний ветер зол и дик — свистит и воет. Темное небо покрыто свинцовыми тучами, Волга вспененными волнами. Как таинственные звери, они высовывают седые, косматые головы из недр темно-синей реки и кружатся в необузданных хороводах, радуясь вольной вольности и завываниям осеннего ветра…» В сборник малоизвестного русского писателя Бориса Алексеевича Верхоустинского вошли повесть и рассказы разных лет: • Перед половодьем (пов. 1912 г.). • Правда (расс. 1913 г.). • Птица-чибис (расс.
«Рогнеда сидит у окна и смотрит, как плывут по вечернему небу волнистые тучи — тут тигр с отверстою пастью, там — чудовище, похожее на слона, а вот — и белые овечки, испуганно убегающие от них. Но не одни только звери на вечернем небе, есть и замки с башнями, и розовеющие моря, и лучезарные скалы. Память Рогнеды встревожена. Воскресают светлые поля, поднимаются зеленые холмы, и на холмах вырастают белые стены рыцарского замка… Все это было давно-давно, в милом детстве… Тогда Рогнеда жила в иной стране, в красном домике, покрытом черепицей, у прекрасного озера, расстилавшегося перед замком.
Прошла почти четверть века с тех пор, как Абенхакан Эль Бохари, царь нилотов, погиб в центральной комнате своего необъяснимого дома-лабиринта. Несмотря на то, что обстоятельства его смерти были известны, логику событий полиция в свое время постичь не смогла…
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Цирил Космач (1910–1980) — один из выдающихся прозаиков современной Югославии. Творчество писателя связано с судьбой его родины, Словении.Новеллы Ц. Космача написаны то с горечью, то с юмором, но всегда с любовью и с верой в творческое начало народа — неиссякаемый источник добра и красоты.
«В те времена, когда в приветливом и живописном городке Бамберге, по пословице, жилось припеваючи, то есть когда он управлялся архиепископским жезлом, стало быть, в конце XVIII столетия, проживал человек бюргерского звания, о котором можно сказать, что он был во всех отношениях редкий и превосходный человек.Его звали Иоганн Вахт, и был он плотник…».
Польская писательница. Дочь богатого помещика. Воспитывалась в Варшавском пансионе (1852–1857). Печаталась с 1866 г. Ранние романы и повести Ожешко («Пан Граба», 1869; «Марта», 1873, и др.) посвящены борьбе женщин за человеческое достоинство.В двухтомник вошли романы «Над Неманом», «Миер Эзофович» (первый том); повести «Ведьма», «Хам», «Bene nati», рассказы «В голодный год», «Четырнадцатая часть», «Дай цветочек!», «Эхо», «Прерванная идиллия» (второй том).
Рассказы Нарайана поражают широтой охвата, легкостью, с которой писатель переходит от одной интонации к другой. Самые различные чувства — смех и мягкая ирония, сдержанный гнев и грусть о незадавшихся судьбах своих героев — звучат в авторском голосе, придавая ему глубоко индивидуальный характер.
Александр Митрофанович Федоров (1868-1949) — русский прозаик, поэт, драматург. Сборник рассказов «Осенняя паутина». 1917 г.
Михаил Владимирович Самыгин (псевдоним Марк Криницкий; 1874–1952) — русский писатель и драматург. Сборник рассказов «Ангел страха», 1918 г. В сборник вошли рассказы: Тайна барсука, Тора-Аможе, Неопалимая купина и др. Электронная версия книги подготовлена журналом «Фонарь».