Атаман Анненков - [19]

"Красные". Крестьяне вступили с нами в разговор, вели себя доброжелательно. Но Анненков резко прервал беседу и приказал этих четверых выпороть. Казаки стащили с мужиков штаны, заворотили наверх рубахи и стали их пороть тупыми концами клинков. Крестьяне кричали от невыносимой боли, просили помиловать. Несмотря на мольбы, несчастных пороли до потери сознания. После этого Анненков приказал ехать в другое село".

Аналогичными жуткими подробностями сопровождается весь путь атамана, зловещий след кровавых расправ над безоружными людьми тянется за ним и его войском.

Как показывали Филипп Мачулин и Роман Самохин, служившие кондукторами на станции Рубцовка, летом 1918 года по приказу Анненкова был сформирован бронепоезд. На нем между Семипалатинском и Алейском курсировала специальная карательная рота, возглавляемая отъявленным головорезом капитаном Кауровым. Первой операцией бронепоезда стал расстрел семи крестьян со станции Шипуново. Таких акций было немало. Особенно зверствовали анненковцы, когда у белых начались неудачи на фронтах. По свидетельству Мачулина, после занятия красными станции Рубцовка разъяренный Анненков верхом на лошади в сопровождении конвоя прискакал к бронепоезду. Он приказал немедленно направить состав с карателями на занятую красными станцию. Вместе с ним туда отправилось около сотни казаков. Однако недалеко от станции Аул бронепоезд остановился: поступило известие, что впереди объявилась разведка красных. Атаман дальше ехать не захотел, решив выместить злобу на местных жителях. По его распоряжению казаки стали ловить и сгонять окрестных крестьян, чинить над всеми без разбору всякие зверства. Большинство попавших под руку мужиков подвергались жестоким пыткам: сначала им наносили неглубокие колотые раны, а потом рубили насмерть. На глазах у Романа Самохина недалеко от упоминавшейся станции Шипуново каратели отыскали прятавшихся в колодце двух красноармейцев и зарубили их. Затем подожгли с трех сторон близлежащее село Хлопуново и подвергли издевательствам его жителей.

Крестьянин села Красноярское Степан Вольных по личному приказанию Анненкова за сочувствие Советской власти был подвергнут карателями жестокой порке, после которой месяц не мог подняться с постели. По его словам, других сочувствующих (Егора и Ефима Чепуштановых, Лариона и Степана Филяровых, а также их односельчан Кириченко, Арошина и Шевченко) расстреляли. При этом Егора Чепуштанова закопали в землю еще живым, истекавшим кровью.

Ивану Мартыненко удалось схорониться от анненковских карателей. Он вспоминает, как однажды в село Веселый Яр прибыл отряд Аннненкова. Его люди имели на погонах буквенные нашивки "А. А.", а на рукавах - эмблемы с изображением двух перекрещенных костей и черепа. Они привезли с собой четверых арестованных, расстреляли их на окраине села и уже собирались садиться на поезд, чтобы возвращаться в Рубцовку, как к Анненкову подошел кто-то из местных зажиточных мужиков и подал ему список сочувствующих Советской власти. Всех их тотчас поймали и расстреляли без всякого разбирательства. Когда поезд с анненковцами тронулся, каратели открыли стрельбу по группе крестьян, хоронивших расстрелянных,

При описании творимых войском атамана Анненкова бесчинств мы пользуемся преимущественно свидетельствами людей из его ближайшего окружения, местных жителей и других лиц, являвшихся непосредственными очевидцами, а то и участниками происходящего. Один из них - Василий Довбня. Обратимся к его показаниям:

"В июле-августе 1918 года в Лепсинском уезде Семиреченской области появился белый отряд, пришедший со стороны Сибири и прославивший "силу русского оружия" рубкой голов и порками мирного населения. Отсутствие сопротивления давало возможность пьяной разнузданной банде офицеров и присоединившимся к ним казакам безнаказанно пороть и рубить мирных жителей, насиловать женщин и даже малолетних девочек, грабить их имущество. Горе тому, кто пытался не то что защитить, а лишь только высказать свое неудовольствие по поводу грабежей и насилий. Его сразу объявляли большевиком и в лучшем случае пороли плетьми, а то и рубили, да не просто рубили, а истязали. Отрубят ногу, руку, разрежут живот.

Всех больных и раненых, находившихся в лепсинском лазарете, зверски изрубили... Больной тифом старый партиец, незадолго перед этим приехавший из Перми, был жестоко избит, затем ему распороли живот и выбросили в огород, где он умер через сутки... Описания очевидцев творимого Анненковым произвола можно приводить практически до бесконечности. А потому целесообразней, видимо, ограничиться на сей счет некоторыми официальными сведениями, фигурирующими в материалах расследования деяний атамана и его подчиненных.

В городе Сергиополе расстреляно, изрублено и повешено 800 человек. Сожжено село Троицкое, где анненковцами забито насмерть 100 мужчин, 13 женщин, 7 грудных детей. В селе Никольском выпорото 300 человек, расстреляно 30 и пятеро повешено. В селе Знаменка, что в 45 верстах от Семипалатинска, вырезано почти все население, здесь у женщин отрезали груди. В селе Колпаковка изрублено, расстреляно и повешено 733 человека, в поселке Подгорном - 200. Сожжены села Болгарское, Константиновка, Некрасовка. В селе Покатиловка изрублена половина жителей. В Карабулаке Учаральской волости уничтожены все мужчины. По словам свидетеля Турчинова, трупы не зарывались, и собаки до такой степени откармливались и привыкли к человечьему мясу, что, зверея, бросались на живых людей. Возле китайской границы в урочище Ан-Агач было насчитано 900 трупов, а за озером Ала-Куль - 600. Все они являлись бывшими воинами анненковских полчищ и уничтожены своими за нежелание оставаться под властью атамана.