Аталанта в Калидоне - [13]

Когда бы боги их сразить решили, я

Смирилась бы, и если бы война сгубила их,

Иль пали бы они во сне внезапно, ночью

От сети и ножа наёмного убийцы,

Снесла бы я то; иль в нынешней охоте

Нашли бы смерть от зуба и клыка,

Разорваны, и съедены, и кровью истекли -

Любая смерть почётна, быстрое отмщенье

Последует от рук богов следящих; только эту

Не в силах оправдать: ведь не в сраженье

За землю отчую, не жертвенно они

Погибли; если б так, то излила б я сердце

Из глаз слезами, немедля покарала бы убийцу,

Усыпала цветами их костёр, а над могилой

Повесила корону; и под звуки песни благодарной

Развеялся бы пепел их: ведь все мужи

И девы чистыми губами гимны б пели,

И плакали герои, смерть сравняв с бессмертьем;

Но нет, не от наемника и чуждого меча,

От родича руки они погибли, среди мира,

Опасностей избегнув, одиноко средь друзей,

Изведав злобу от того, кого любили; как могу

Коснуться крови их, не в битве источённой,

Вина, пролитого судьбой из вен мужских,

Покойных братьев вен? Как пятна смыть

Напитка горького, не в праздник пролитого,

Как кровь свою смешать с погибших кровью,

Как руку удержать? Как сына мне позвать,

Ничьей теперь сестре? Но только день и ночь

Нам не сидеть, друг друга ненавидя и лелея

Достойные проклятья мысли; со стыдом не жить,

Глаза скрывая, с вечной судорогой страха,

Не высказав упрёки, каждый молча сознавая

Свой грех, и проклиная молчаливо

Друг друга! Я тебя ль в живых оставлю,

Чтоб видеть твою силу, слушать похвалы

Мне в честь твою, тогда как тех, кому ты

Жить не позволил, уж никто не вспомнит?

Из — за тебя лежать им без любви и славы?

Нежны они при жизни были, и моё влеклось

К ним сердце, и встречало отклик прежде,

Теперь же голодно оно, и милых мёртвых

Желать я буду до своих последних дней.

Да, каждой вещи, человеку сыщется замена,

И могут боги сына дать в замену сыну,

Но больше не пошлют ни брата, ни сестры.

ХОР

Нет, ведь лежит он близко к сердцу твоему,

Напоен молоком, согретый чревом, он берёт

И жизнь и жизни кровь и все твои плоды,

Он ест тебя и пьёт, как хлеб едят с водой,

Цедит твоё вино, он — часть тебя, он — ты;

Но коль не есть ему — твоя ослабнет плоть,

Не пить ему — твои от жажды лопнут губы.

Меняется ребёнок больше, чем что — либо,

И твой, к которому привыкла; он прославит

Родное чрево, грудь, вскормившую его,

Богов своих усердно почитая в честь твою.

АЛФЕЯ

Но мне и братьев боги дали, а мой сын

Не почитая ни богов, ни сердца моего,

Ни прошлых сладких лет, святого ничего,

Жестоко, будто бы добычу злого зверя,

Похитил их, чтобы убить; о да! и с ним она,

Чужая женщина, цветок, а может — меч,

Покрытый кровью пролитой, соцветье смерти,

Что привлекает и страшит — она смотрела

Холодным взглядом и с улыбкой чуждых уст

Как мой родной моих родных зарезал, сделав

Меня презренной среди всех презренных,

Горчайшей среди женщин всей земли,

Той, чьё людей слезами смыто будет имя.

ХОР

Дух укрепи свой: разве не такой же бог

Нам Случай, неизбежностей родитель?

Несчастья посылают нам разгневанные боги,

Да не увидим мы и больших наказаний.

АЛФЕЯ

Мой дух сам на себя восстал, и ныне я

Кричу от этих бед из глубины души моей,

Что сносит боль и зло, и дни страданий,

И эту жизнь — неизгладимое бессилье.

Слаба, слаба, исполнена позора; и дыханье

Моё мне тошно, и весь мир, и яростные боги.

Где искупление? Что исцелит меня? Вернёт

Мне силу ног и цвет лица? Трава какая

Даст мне покой? А излеченье? А свободу?

Какое снадобье, питьё какое, боги, ныне

Меня сравняет с вами или со зверьми,

Что жрут, деля добычу со спокойным сердцем?

Мы видим их, но сами мы не можем

Вести жизнь как у тех природных тварей,

Что существуют по привычному закону,

Бездумно веселясь; а мы больны,

Смеясь иль плача, равно слепы, знанье

Теряем, свет лица и благородство сердца,

И руки слабы, и рассудок; каждый день

Грешим, и жаждем пищи, в злобе умираем.

Безумье вы послали нам, а не здоровье,

Грехи — за что, не знаем мы; и смерть

Возмездьем за грехи, внезапную погибель.

Что нам сказать теперь? Что нам пошлёте?

ХОР

Увы, но это участь всех людей.

АЛФЕЯ

Нет, не желаю я, о боги, чтобы эти двое

Погибли словно две презренные собаки,

Что падаль жрут; но чтобы через смерть

Почёт и честь дарованы им были, пламя

От погребального костра золу в лицо врагам

Метало, ослепив их; пусть никто не скажет:

«Вот там они лежат, и весь огромный род

Не вспомнит их, их никому не жалко,

Никто к могилам их нейдёт, сердца спокойны,

Ничья душа не пожалеет их, нагих, убитых,

Униженных и брошенных, слезами не омытых».

Печальной Эврифемии душа во тьме загробной,

Узнает, будто сыновья её сошли под землю

Неотомщённые, без должных похорон — бродяги,

А есть у них сестра — царица. Это будет стыд

Похуже нынешнего горя. Как его избыть,

Не знаю вовсе, ибо вижу: любит сын меня,

Как любит новорожденный младую мать,

От юных лет росла его любовь ко мне,

От тихого дитяти до могучего мужчины та же,

Я с ней борюсь, но нелегка мне битва:

Любовь глубоко в венах человечьих скрыта,

Её не смыть потоком горьких слёз.

Но всё ж они не упрекнут меня, хотя и умираю,

И не она, что с мёртвыми в просторном мире том,

Родная мать, среди теней опавших будто листья,

В полях покойных, недоступных свету дня;

Ей горькую доставлю радость, скромную хвалу,