Атака седьмого авианосца - [78]

— У нас такого нет, — сказал потрясенный Бернштейн.

— Неустанно твердим самим себе и всему миру: «Мы — богатейшая страна», а таких бродяг — тысячи в одном Нью-Йорке, — с горечью сказал Уильямс, направляясь к стойке портье. — Никакой сегрегации, — саркастически добавил он, заметив, что один из спящих оборванцев — негр.

Стали искать ночного портье, и Брент наконец обнаружил его за допотопным коммутатором — он рассматривал замусоленный номер иллюстрированного журнала и потягивал вино. Бутылка дешевого бургундского стояла перед ним на столе. Уильямс хлопнул ладонью по стойке, и портье — плешивый и истощенный старик, заменивший, похоже, все нужные организму питательные вещества одной винной глюкозой, — поднял голову, вскочил и с заискивающей улыбкой поспешил на зов. У него было нездорово бледное, словно измятое, лицо в морщинах, воспаленные белки глаз в кровяных прожилках, сутулая спина.

— Добрый вечер, джентльмены, — дохнув густым винным перегаром, сипло произнес он с неожиданно интеллигентной интонацией. — Вы решили почтить наш отель своим вниманием?

— Да. Решили почтить. У нас заказаны три номера на фамилию «Аллен».

Портье принялся водить пальцем по строчкам регистрационной книги:

— Вот, нашел! Для мистера Марка Аллена… Вот… «Профайл Боут Уоркс» забронировало два номера.

— Три, — сказал Уильямс.

Старик испуганно поглядел на него:

— Заказаны один двухместный номер и один одноместный рядом, — голос его дрожал. — Простите, сэр. Больше свободных мест у нас нет. Еще раз простите. Мне очень, очень жаль, что вышло такое недоразумение.

Уильямс взглянул на Брента:

— Что ж, делать нечего: полковник, как старший по званию, займет одиночный, а тебе уж придется терпеть мое общество. Согласен?

Бернштейн и Брент кивнули, подхватили свои ранцы и следом за Уильямсом направились к лифту, выглядевшему точь-в-точь как клетка для канарейки футов шести ростом.

— «Свободных мест нет», — передразнил израильтянин.

— Можно подумать, весь бомонд сюда слетелся, — поддержал его Брент.

— Почище «Хилтона», — сказал Уильямс, открывая стальную решетчатую дверь.

Все молча вошли в лифт.

В просторном номере с двумя большими окнами стояли две застеленные кровати и прикроватный столик красного дерева с массивной лампой под гигантским абажуром, похожим на дамскую шляпу, модную в весенний сезон 1909 года. Выключатели были круглые и не нажимались, а поворачивались. Широкие шашки дубового паркета посередине комнаты были закрыты истертым ковров. В большой ванной комнате стояли умывальник с двумя облупленными кранами и ванна викторианской эпохи — исполинских размеров и на четырех чугунных ногах. Бачок унитаза — чудо инженерной мысли прошлого века — находился вверху, и от него спускалась цепочка с массивной ручкой. Когда Брент дернул за нее, поток воды хлынул с таким напором, что стены уборной заходили ходуном. Незамедлительно выяснилось, что дверь ванной не запирается, и все вообще было покореженное, изношенное, покосившееся, шаткое — ни одного прямого угла.

— Наконец-то мы дома, — сказал Уильямс, швыряя на кровать свой тощий ранец.

— Видали мы дома и получше, — мрачно отозвался Брент.

— Ты есть хочешь?

— Вроде бы нет. В самолете кормили, а вернее — недотравили какой-то гадостью.

Уильямс кивнул:

— Я тоже успел перекусить как раз перед вашим появлением. — Он полез в ранец и выудил оттуда полдюжины сандвичей. — Пабло Фортуне позаботился. Думаю, это лучше, чем искать какую-нибудь забегаловку по соседству. Тем более что адмирал перевел нас, можно сказать, на казарменное положение.

Эти слова болезненно напомнили Бренту недавний разговор с Дэйл.

— Но я припас кое-что, чтобы было не так скучно, — плутовато улыбнулся негр и достал бутылку «Хейг энд Хейг», а когда Брент удивленно поднял брови, пояснил: — Адмирал велел вылить все спиртное за борт?

— Я его понял именно в этом смысле, — рассмеялся Брент.

— Но он, конечно, имел в виду все, что имелось в кают-компании. А это — из моего холодильника.

Смеясь, они подошли к окну, перед которым стоял стол с графином и двумя стаканами. Наполнив их до половины, Уильямс сказал:

— Схожу позову полковника, — и в голосе его прозвучала сердечность, о которой Брент даже не подозревал.

Но он покачал головой:

— Не стоит. Он сказал, что валится с ног от усталости и сейчас же ляжет спать.

— Ладно. За «Блэкфин»! Зови меня Реджи.

— За «Блэкфин»! — он поднял свой стакан и выпил. — Я совсем не знаю этот тип — «эскадренная лодка».

— Ты специалист по связи, кажется?

— Считаюсь.

— А в курсе насчет переговоров в духе «гласности»?

Брент пожал плечами:

— Только то, что доходило до «Йонаги».

Уильямс допил и сейчас же налил еще:

— Но про новую русскую игрушку ты слышал — бомбомет, который кидает глубинные бомбы на шесть тысяч метров?

— Слышал, — кивнул Брент. — Шестиствольная пусковая установка, бьет трехсотмиллиметровыми на шесть тысяч метров перед кораблем.

— Верно. Форменная зверюга: автоматическое перезаряжение, каждая бомба — по четыреста фунтов. Не знаешь, нам придется иметь с ней дело?

— Нет, Реджи. В Женеве договорились исключить все русские бомбометные системы, так же как и самонаводящуюся торпеду «533».