Ася - [16]

Щеглов зашел в свой кабинет. Он решил закрыться на ключ и перевести дух. Но не прошло и минуты, как зазвонил телефон. Щеглов поднял трубку — звонила жена.

— Ты уже совсем обнаглел, под окнами любезничал с этой проституткой.

— Ну, что ты, Клава, совсем с ума сошла. Женщина замуж выходит, спрашивала, как оформить отпуск, на чье имя рапорт писать.

— Ишь ты, а то она не знает, кому писать. Это повод, чтобы к тебе подойти. За кого она собралась?

— За Бурцева, из новеньких, три месяца как прибыл. Говорит, что уже и ребенка заделали.

— Что, уже успела охмурить? Бляди счастья не теряют. А он-то, гляди, и не знает, что она за шкура. Хотя бы вызвали его, да парню глаза открыли.

— Слушай, Клавка, не лезь в чужие дела. У меня работы много, клади трубку.

Щеглова тут же позвонила замполитше. Та позвонила еще кому-то. Все эти разговоры слушала телефонистка на коммутаторе. Она сидела и ерзала на стуле. Ей хотелось быстрее хоть на минутку покинуть коммутатор и убежать в строевую часть. Там писарями работали её подружки. Им-то и хотелось донести эту новость.

Щеглов вызвал к себе заместителя начальника штаба.

— Анатолий Иванович, — начал он, — наряд составлен на завтра?

— Через час будет готов.

— Командир приказал Бурцева в наряд больше не ставить. Жалобу написал, туда, наверх.

— Обнаглел, это первый жалобщик. Ну, коль приказ — не ставить, не будем ставить.

Только вышел зам, как вбежал в кабинет перепуганный начальник связи полка майор Объедков.

— Что случилось? — спросил Щеглов.

— Портфель с секретными документами исчез.

«Вот денек, — подумал Щеглов, — беда не ходит одна». Через час всё в штабе было вверх дном. Во всех кабинетах шла проверка, штаб закрыли и никого не выпускали. Наконец, оперуполномоченный особого отдела напал на след. На подозрении оказался солдат роты связи Петр Богословский. Он утром проверял дизель аварийного электропитания штаба. Дежурный по штабу видел, как он, якобы, выбегал со штаба и под полой нес что-то. Богословский уже больше двух часов был на допросе в кабинете командира полка. После того, как все были опрошены, ситуация стала разъясняться.

Телефонистка Надя, узнав только что подслушанную новость, не находила себе места. Хотела донести эту новость, но оставить коммутатор она не могла. И вдруг, о счастье! На узле появился Богословский, который прибыл проверять аварийный двигатель электропитания.

— Слушай, Петя, садись за коммутатор, а я сбегаю на пять минут в туалет, — сказала она.

Показав ему, как пользоваться штекерами коммутатора, она тут же убежала в строевую часть к подружкам. За обсуждением новости Надя не заметила, как пять минут обернулись двумя часами. В это время звонил командир полка. С перепугу Богословский забыл всю инструкцию, и только отвечал командиру «алло». Командир открыл дверь и крикнул дежурному: «Объедкова ко мне!» Тот работал в это время с секретными документами (составлял радиоданные). Услышав, что его зовет командир полка, бросил портфель с документами на столе и побежал к командиру. Командир предложил ему позвонить. Объедков взял трубку, и на все вопросы в трубке раздавалось «алло». Он выбежал на узел связи, который был в конце штаба. Увидев Богословского за коммутатором, выхватил у него трубку и ударил его по лбу. Трубка треснула пополам, а Богословский, схватившись за голову, выскочил из-за коммутатора. Объедков соединил командира, потом разыскал Надю. Затем отправился к командиру, чтобы оправдаться, мол, девушке надо было в туалет, а солдат оказался неопытным. Он тут же получил десятиминутную взбучку за плохую подготовку солдат. Когда всё закончилось, Обьедков пришел в кабинет. Документов уже не было. Сначала думал, что кто-то пошутил.

Добродушный, огромный детина Богословский в течение уже трех часов стоял в кабинете командира полка. Он смотрел на всех и молчал, моргая голубыми как васильки глазами. И когда Егоров спросил: «Что у тебя за шишка на лбу?», Богословский заплакал. Он рассказал, как получил шишку, как, проходя мимо открытых дверей кабинета Объедкова, увидел портфель с документами, как, засунув их под полу, вышел из штаба. Потом направился к наружному туалету, где по утрам весь полк отправляет естественные надобности, и выбросил портфель в очко туалета.

Наконец всё прояснилось. Богословского отправили на гауптвахту, портфель достали крючком, правда, он издавал весьма неприятный запах. Но все документы были на месте. Объедкову объявили строгий выговор за нарушение режима секретности.

Вечером Бурцев пришел домой. В комнате сидел гость. Его звали Коля, он был командир роты связи, откуда был солдат Богословский. Об этом «ЧП» знал весь полк, поэтому Бурцев не стал ничего спрашивать.

— Коля до тебя спал на этой кровати, я тебе говорил, — сказал Гена. — Видишь, какая везучая, никто не задерживается. Говорят и ты скоро уходишь. Когда свадьба?

Бурцев удивился информированности Гены.

— Ещё не решил.

— Как не решил, если весь полк говорит. Говорят, что ты скоро и папашкой будешь.

Бурцев усмехнулся:

— Что они со свечкой стояли, что ли. Все знают даже то, что и я еще не знаю. Коля сидел печальный.

— Не печалься, Коля, авось всё обойдется, давай лучше выпьем, — сказал Гена.