Аспект дьявола - [42]

Даже под действием транквилизаторов госпожа Валентова опасливо озиралась вокруг, особенно внимательно прощупывая взглядом Виктора. Закрепить ремни она позволила только медсестре, и настаивала на том, что оставаться наедине с мужчиной лежа непозволительно, поэтому пришлось отрегулировать положение кушетки так, чтобы пациентка оказалась в сидячем положении.

Чтобы усыпить бдительность пациентки, медсестра оставалась в комнате до тех пор, пока Виктор не ввел необходимую дозу скополамина и препарат не начал действовать.

В конце концов эго Хедвики Валентовой высвободилось из-под гнета. Несколько минут ушло на то, чтобы, погрузившись в пучины подсознания пациентки, пройти путь протяженностью в десять лет, которые она провела в различных клиниках для душевнобольных. Только затем Виктор смог направить свою подопечную на поиски того момента, который мог бы определить, кто такая на самом деле Хедвика Валентова.

– Я хочу, чтобы вы оказались в то время и в том месте, с которых все изменилось в вашей жизни, – сказал он. – Будьте наблюдателем, посмотрите на себя со стороны, взгляните на себя так, как вас видели другие. Найдите эту точку во времени и пространстве и перенеситесь туда.

Повинуясь, Хедвика закрыла глаза. Воцарилась тишина. Пока она путешествовал по глубинам внутреннего океана, он смотрел на нее. Лицо было правильных пропорций, в нем не было ни единого изъяна, кроме таких явных последствий недоедания, как впалые щеки и темные круги под глазами. Ее нельзя было назвать страшилищем, но и привлекательности в ее чертах не было. Виктор вдруг понял, что Хедвику Валентову вообще невозможно описать. Человека с таким лицом не заметишь в толпе, а отвернувшись, тотчас забудешь, как он выглядит.

Наконец госпожа Валентова достигла цели своего путешествия:

– Я на месте, – сказала она.

– Где вы?

– Я на вечеринке. Вечеринка в честь дня рождения.

– Это ваш день рождения?

Она покачала головой.

– Это вечеринка одной из моих одноклассниц. Она красивая и богатая. Ее отец – кто-то важный на заводе «Шкода». Она не собиралась меня приглашать, но я догадываюсь, что моя мама поговорила с ее матерью.

– Ваша мать с вами? – спросил Виктор.

– Да. «Мы должны заботиться друг о друге, – мама всегда так говорила. – Нас всего двое, и мы должны заботиться друг о друге».

– У вас нет братьев или сестер?

– Нет братьев. Нет сестер. Нет друзей. Мой отец умер, когда я была младенцем, и все, что у меня есть, – это моя мама.

Голос Валентовой стал детским.

– Вы счастливая девочка, Хедвика?

– Нет. Я несчастная. Я никогда не была счастливой. Я так одинока. Моя мама делает все возможное, чтобы помочь, но я всегда одна. Никто не замечает меня. – Голос госпожи Валентовой начал прерываться, накопленная за тридцать лет боль накрыла ее волной.

– Хедвика, необходимо, чтобы вы посмотрели на себя со стороны. Помните, я говорил о том, что вы должны стать наблюдателем, отстраниться. Оставайтесь на той вечеринке, но нужно, чтобы вы взглянули на себя глазами других. Я хочу, чтобы вы описали события так, будто вы наблюдаете за ними, а не проживаете их. Вы понимаете?

– Да, понимаю, – ответила она уже взрослым голосом.

– Опишите себя, девочку, которую вы видите.

– Маленькая девочка-невидимка. Маленькая девочка, которая должна всегда оставаться одна.

– Почему вы так говорите? Почему вы должны быть одна?

– Я невзрачна. Я стеснительна. Я боюсь, что меня будут дразнить, издеваться надо мной, а значит, лучше, чтобы меня просто-напросто не замечали, чтобы я стала невидимкой. Если бы люди заметили меня, то они бы подумали, что я странная. Я и есть странная, не такая, как все. Думаю, одиночество в детстве и сделало меня такой. Но все, что я хотела, это быть замеченной.

– Расскажите о вечеринке.

– Мама сшила мне платье. Самая красивая вещь, которую я когда-либо видела: оно было из розового шелка и все в кружевах. Я примерила его, и мама сказала: «Ты выглядишь так красиво». На этот раз я поверила ей. Я стояла перед зеркалом и чувствовала себя счастливой. Очень, очень счастливой. Я представляла, что скажут девочки о моем платье, как мы будем веселиться, как я приобрету друзей. Я ждала этого дня, который все навсегда изменит.

– И что же случилось на вечеринке? – продолжал спрашивать Виктор.

– Ничего. Платье не имело значения. Никто не заметил меня, никто не говорил со мной. Я вручила свой подарок Маркете, имениннице, в честь которой был устроен этот праздник, она поблагодарила и улыбнулась, но так ни разу и не заговорила со мной. Она не была жестока, она не нагрубила мне – она просто забыла о моем существовании, как если бы я и вовсе не приходила. И не только она. Никто даже не заметил мое платье. Я осознала тогда, что платье и вправду было красивым, но оно было как шапка-невидимка для меня. Я подумывала, что, наверное, меня вовсе не существует, я – пустота. Все играли в настольные игры, но им не было дела до меня, меня они не замечали. Затем Маркете вручили подарок от родителей. Ей подарили щенка. Такой чудесный малыш. Все хотели подержать его на руках.

– Вы тоже держали его на руках?

– Какое-то время. Мне очень понравился щенок, и я очень сильно захотела, чтобы он был моим. Я думала, что, может быть, собака, в отличие от людей, заметит меня и будет любить независимо от того, как я выгляжу. Но Маркета позвала своего песика, и он стал вырываться, чтобы побежать к ней. Я гладила его, шептала ему на ушко, просила, даже умоляла, чтобы он остался, но он извивался в моих руках, и его пришлось отпустить.