Аспект дьявола - [25]

– Что случилось потом?

– Он отпустил меня и сказал, что сохранит мне глаза, чтобы я увидел нечто особенное, то, что запомню навсегда. Что я должен стать свидетелем чего-то важного… Что есть важное дело, за ходом которого я должен наблюдать. Мы пошли к спальне, туда, где была та женщина.

– Так ты просто пошел с ним?

– Вы не понимаете.

– Возможно, Тобар, возможно, не понимаю. Расскажи, что произошло потом.

– Вы и так знаете, вы видели, что он сделал с этой женщиной. – Голова цыгана безвольно повисла, плечи его сотрясались, он рыдал как дитя.

– Значит, ты утверждаешь, что убийца – не ты, а человек в маске дьявола? – уточнил Смолак. – Но при этом ты признаешь, что украл ключи у Марии Леманн, чтобы проникнуть в ее квартиру. Но, видишь ли, у нас нет никаких доказательств того, что кто-то еще находился в квартире, – мы нашли только твои «пальчики», никаких других там не обнаружено.

– Перчатки. Он заставил меня снять перчатки. Он заставил меня прикасаться к вещам в квартире. Он заставил меня встать у кровати и прикасаться к ней…

– Женщина, Мария Леманн, она была жива в этот момент?

– Она спала…

– Продолжай, Тобар.

– Бэнг наклонился ко мне и начал шептать на ухо всякие гадости. Он сказал, что она фотце[14]. Это немецкое слово. Плохое слово. Знаешь, что оно значит?

– Да, – кивнул Смолак.

– Он сказал, что она фотце и заслуживает всего, что с ней произойдет. Он описал мне, что собирается с ней сотворить, и я все это должен был увидеть. Он сказал, что мне предстоит узнать, каково это – захватить живую душу, – так он выразился, – предстоит наблюдать за тем, как потухает жизнь в глазах. Почувствовать запах, вкус, ощутить, каково это – разрезать тело и вытащить из него всё.

– Почему он так с ней? Он объяснил тебе?

– Он сказал, что она будет служить ему после смерти.

– Что это значит?

– Он сказал: «Так как никто не живет вечно, никто и не умирает навечно. Все повторяется снова и снова». Но он еще сказал, что есть место после смерти – место между жизнями. И там переступившие черту проводят очень много времени. В этом месте он собирает рабов – души, которые будут ему служить.

– И ты ничего не сделал, чтобы остановить его?

Плечи Бихари еще сильнее затряслись от захлестнувших его рыданий.

– Я пытался, вы должны мне поверить, пытался. Я снова и снова умолял его не делать этого. «Хорошо, – сказал он, – ты можешь спасти ее. Она проснется и будет жить своей жизнью. Но ты умрешь вместо нее». Он сказал, что убьет меня быстро и не станет ничего делать с моим телом. «Твоя жизнь была бесполезной, – сказал он, – но я могу придать ей смысл, если ты спасешь эту женщину».

– Но ты ее не спас.

Рыдания вновь охватили цыгана:

– Я не смог. Я испугался. Я не хотел умирать. И он заставил меня смотреть. Он сказал, что ценность моей жизни теперь будет заключаться в том, что мне посчастливилось увидеть, как он работает.

– Тобар, ты бы мог остановить его. Или, по крайней мере, попытаться. Ты мог попробовать сбежать или поднять тревогу.

– Я не мог, вы не понимаете. Я был беспомощен. У него была… власть, безграничная власть надо мной, меня как будто парализовало. Он заставил меня смотреть. Сказал, что это единственная причина, по которой он решил оставить мои глаза в целости: чтобы я мог быть свидетелем. Сказал, что если я отведу взгляд или закрою глаза, он отрежет мне веки.

– И ты смотрел?

– Он заставил меня смотреть! – У Бихари началась истерика. – Господи, помоги мне, Бэнг заставил меня смотреть! Дьявол заставил меня увидеть!

15

Виктор знал, что безумие подчас приобретает самые причудливые формы. Великая печаль… Если разум повреждается, если мы получаем травму, подсознание поспешно перебрасывает мостик к спасению; затем этот мостик превращается в надежную опору, а лучше сказать – в защитную стену. Такие стены можно обнаружить у каждого, без них мы не могли бы справиться с эмоциональными потрясениями.

Но бывает и так, что опоры рушатся, и это приводит к чудовищному уродству личности. Защита не срабатывает, и взгляд на мир в целом меняется.

Метафора с опорами была применима ко всем пациентам Орлиного замка. Каждый из «дьявольской шестерки» взрастил свое безумие вокруг какой-то травмы в далеком прошлом. Обрушение опор для них стало фатальным.

У каждого из пациентов было прозвище. После встречи с Вегетарианкой, госпожой Валентовой, Романек познакомил Виктора с остальными пациентами.

Под прозвищем Дровосек скрывался Павел Зелены из Чешской Силезии, который был лесником по профессии. Он совершал свои злодеяния с помощью своего рабочего инструмента – топора. Виктора предупредили, что Зелены склонен к непредсказуемым вспышкам агрессии, поэтому при посещении его палаты их сопровождали два санитара.

Следующий пациент, Леош Младек, по прозвищу Клоун, был маленьким человечком, более похожим на ребенка. Он казался мягким и безобидным, а в прошлом был успешным артистом цирка, много путешествовал по Чехословакии, Венгрии, Австрии, Южной Германии и Польше.

Четвертый из «дьявольской шестерки» носил прозвище Ученый – профессор Доминик Бартош, автор принципиальных новаторских разработок в области квантовой физики. Его могучий интеллект затерялся в лабиринте абстрактных идей, что привело к непоколебимому заблуждению: Бартош считал, что он может общаться с мертвыми.