Аскетизм по православно-христианскому учению. Книга вторая: Опыт систематического раскрытия вопроса - [38]
Христианское искупление, освобождая человека от всех последствий греха, возрождает всю его духовную личность и чрез то делает его независимым от всего, что является чуждым и враждебным его подлинному существу, и, таким образом, обеспечивает ему ничем внешним и чуждым не стесняемое обладание и беспрепятственное проявление его истинной жизни, свойственным ей образом [571]. Так как «свобода» служит принадлежностью только истинно духовного бытия, то её первоисточником, полномочным обладателем является только Дух Святой, от Которого, по силе причастия Ему, почерпают эту силу и верующие [572]. Отсюда, «свобода» христианина возрастает и крепнет в нем постепенно, по мере его постепенного преуспеяния в духовной, божественной жизни. Вследствие несовершенства земных условий существования христианина, препятствующих его религиозно–нравственному развитию и достижению христианского совершенства, и его совершенная христианская «свобода» является только свойством будущего прославленного состояния всего его духовно материального существа, – когда и вся тварь освободится от «рабства тлению», и когда не будет ничего препятствующего проявлению истинно–христианской духовной жизни во всем свойственном ей величии, славе и силе [573] [574].
Если христианская «свобода» есть свойство и принадлежность именно благодатной, «духовной» жизни, то для сохранения полученной «свободы» человек должен жить по началам «духа», так чтобы ими проникалось все его поведение и их поступки [575]. Но поступать по духу, значит не исполнять вожделений плоти [576], которая «желает противного духу» [577] и проявляется в свойственных ей обнаружениях [578] – «страстях» (τὰ παθήματα) и «похотях» (αἱ ἐπιθυμίαι) [579].
Эти проявления, как всецело противные «духовной» жизни и с ней безусловно не совместимые, должны быть совершенно изгнаны из личной жизни человека [580].
Таким образом, отрицательным условием сохранения духовной жизни с её неразлучным спутником – истинной «свободой» является подавление и искоренение возбуждений, идущих из области «плоти» и служащих проявлением её специфических особенностей [581]. Так называемая, «свобода» в отношении «плотских» проявлений не только не совместима с истинно–христианской «свободой», но ей диаметрально противоположна, по существу являясь «рабством тлению» [582]. А с положительной стороны для возрастания в духовной жизни и укрепления в истинной «свободе» необходимо преуспеяние в «любви» – с её неразлучными спутниками [583]. Следовательно христианская «свобода» возрастает, расширяется и крепнет по мере преуспеяния в христианской любви, которая является сердцевиной религиозно–нравственного совершенствования.
Итак, христиане в крещении «умирают для греха» [584], «освобождаются» от него [585], так что он над ними уже не господствует [586].
Однако их «свобода» от греха не есть безусловная независимость от обязательной нормы, чуждая определенных обязанностей.
«Освободившись от греха, христиане становятся „рабами праведности“» [587], т. е. получают возможность свободно отдаться всецело делу осуществления христианской «любви», святости [588], до полного самоотвержения и самозабвения. Таким образом, человеческая «свобода» не есть способность бессодержательная, чисто формального свойства, она непременно осуществляет тот или иной принцип, – или «духовной» или «плотской» жизни, но только в первом случае является «свободой» в настоящем, подлинном смысле, так как выражает истинную сущность, настоящее предназначение человека, вполне отвечает самой его идее и есть для него нравственная необходимость [589]. Таким образом, «благодать крещения – основание новой жизни» (δευτέρου βίου κρηπῖδα) [590], её фактическое начало, но только именно необходимое основание, действительное начало, а еще не самая эта жизнь, которая вся и всецело еще впереди, в будущем.[591]
Вот почему св. И. Златоуст и говорит, что, по учению Апостола (Римл. VIII, 4), для спасения человека не достаточно (οὐκ ἀρκεῖ) крещения, если после крещения (μετὰ τὸ λουτρὸν) он не обнаружит жизни, достойной дара [592], т. е. жизни, сущностью смыслом, содержанием и целью которой является именно действительное соблюдение данного в крещении обещания, фактическое осуществление запечатленной в крещении решимости жить отныне во Христе и по Христу [593].
«Очевидно, что такая решимость есть только начало дела» [594], она получает свое значение только по отношению к последующему действительному проведению её в жизнь, в поведение.
Отсюда вышедшему из купели предстоит с этой минуты действительно ходить в обновленной жизни [595]. Эта жизнь по своему содержанию должна быть неуклонным осуществлением того, что создалось в глубине человеческой личности. Там же в процессе обращения образовалась твердая решимость навсегда умереть для греха и осуществлять в своей жизни, по примеру Христа и в обращении с Ним, только правду и святость.
