Асфальт - [36]
Особенно, в этом смысле, его раздражали герои Фицдже-ральда, которого он читал утром, когда Володя позвонил и сообщил про Юлю. Эти герои были неприлично молодыми. А у них, по словам автора, уже были волевые складки на лицах, горделивые осанки, потухшие взгляды, выразительные позы, длинные высказывания, тайны и прочее. Фицджеральду Миша этого позволить не мог, потому что Фицджеральд был не таким уж древним классиком, и у него в романе ездили автомобили, звонили телефоны и электричество было повсюду и вовсю. К тому же «Великий Гетсби» был тем последним романом, который Миша читал на данный момент своей жизни и даже ещё его не дочитал.
Надо сказать, что Миша не так уж давно смог начать формулировать мнение о прочитанной или читаемой книге. Раньше он читал, и если радовался, то читал с удовольствием и быстро, а потом, после прочтения, некоторое время находился под впечатлением. А когда ему книга не нравилась, он мучился, скучал, тяготился, но продолжал читать. Он читал не новые, но только недавно переведённые или совсем свежие и модные иностранные романы, повести и новеллы. Читал много. Искал информацию о новых книгах, слушал рекомендации или покупал неизвестные книги из-за понравившейся обложки. Всегда старался дочитать до конца. Книги вызывали у него уважение самим своим видом и тем неведомым и таинственным трудом, который автор вложил в написание книги. Миша не представлял себе, как человек может написать книгу. Вот так сесть и написать. Для него человек, который смог написать целую книгу, был уже заранее мудрым, особенным и невероятно трудолюбивым. А значит, и сама книга вызывала сильное почтение.
Про музыку, особенно современную, или про живопись, тоже современную, Миша судил легко и спокойно. Он полагал, что в музыке и живописи он разбирается и имеет право об этом судить. По крайней мере он знал, как практически музыка и живопись задумываются, пишутся и производятся.
Театр для Миши был неведом. Для него это было трудное искусство, связанное с борьбой со сном и слишком отличающимся поведением людей на сцене от того, что он знал и видел в жизни.
Кино Миша любил и позволял себе думать, что понимает и разбирается в нём несколько лучше, чем некий средний зритель.
Но книги были до поры до времени для Миши чудесными созданиями. Когда он мучился с каким-нибудь модным и свежим французским, или швейцарским, или бразильским романом, застряв еще в первой трети книги, он ругал себя за непонимание смысла и текста. Он изо всех сил старался цепляться за понятные и не отдельные от его представлений о жизни куски. Он не мог поверить, что писатель может быть просто занудливым и многословным дураком. Миша знал, что этих писателей читает передовая публика, про них пишут в журналах, у них большие тиражи, их любит Европа, их цитируют. Нужно потрудиться, чтобы понять такие книги. Нужно понять и получить удовольствие от понимания. Миша читал много и по большей части мучился и именно что трудился, стараясь получить радость и впечатление. Чаще всего он оставался недоволен собой, потому что никакого впечатления не случалось. Но он продолжал.
А когда с Мишей стряслась та самая сокрушительная любовь, которая оборвалась так неожиданно и так для него тяжело, он больше года ничего не мог читать. Пытался, но не мог. Состояние любви не давало ни малейшей возможности что-либо художественное читать. Он тогда и кино смотреть практически не мог. Мог только слушать музыку. Но читать совсем не мог.
Когда же любовь ушла и даже был пережит период умирания любви, Миша снова захотел читать. И первой же книгой после долгого нечтения у Миши в руках оказался какой-то шведский роман про любовь. Миша читал его недолго. Прочитал страниц пятьдесят-семьдесят, впервые в жизни почувствовал, что держит в руках фальшивку и что-то совершенно далёкое от настоящей жизни. Он вспомнил в одну секунду массу прочитаной им подобной литературы, страшно разгневался на ложь и глупость, а главное, полное отсутствие в этих книгах жизни, какой он её знал, чувствовал и понимал.
Короче, он в первый раз сформулировал ясное своё мнение о книге и тут же его внятно выразил. Он бросил ту книгу о стену, потом пнул её ногой, коротко вслух и длинно про себя выругался очень грубыми словами. С тех пор, то есть в последнее время, Миша перестал читать так много и всё подряд. А от того, что читал, он либо получал впечатление, либо не дочитывал книгу до конца, жалея на неё времени и труда.
Такому своему отношению к книгам и авторам Миша скорее порадовался, чем наоборот. Он и в этом случае почувствовал, что повзрослел и обнаружил своё право на любое суждение о любой книге.
Фицджеральда он читать начал, ему показалось, что он сразу всё понял, но великодушно решил дочитать «Великого Гетсби» до конца, чтобы разобраться и поставить на авторе либо галочку, либо крест. Но грубое, некрасивое и нелепое событие, произошедшее с его близким и любимым человеком, помешало Мише читать книгу дальше.
И вот он стоял, видел своё отражение в зеркале и чувствовал себя ровно на свои тридцать семь лет. Он видел и чувствовал себя очень реально. И в этой реальности были незнакомые ему и взрослость, и движение времени, и конкретная эпоха, и всё-всё-всё, из чего состояла его жизнь и весь Миша как таковой.
«Рубашка» – городской роман. Очень московский, но при этом примиряющий Москву с регионами. Потому что герой – человек провинциальный, какое-то время назад приехавший в Москву. Это короткий, динамичный роман о любви. Один день из жизни героя. Ему от 30 до 40 лет. Есть работа, есть друзья, есть сложившаяся жизнь и… Любовь, которая сильно все меняет.
Роман называется «Театр отчаяния. Отчаянный театр». Эта объёмная книга написана как биографическая история, но главным героем романа является не человек, или не столько человек, как призвание, движущее и ведущее человека к непонятой человеку цели. Евгений Гришковец.
Пьесы, вошедшие в этот сборник, как и все произведения Гришковца, имеют отношение к современнику, к человеку переживающему, думающему, внимательному. Здесь есть монологи, которые Гришковец исполняет на сцене сам, и пьесы, написанные для постановок в театрах в привычном понимании этого слова. Есть хорошие люди в непростых обстоятельствах, есть тревоги, волнения, радость, забота, трудный выбор… и обязательно надежда. P.S. Не пугайтесь слова «пьесы» на обложке.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Читая книгу Гришковца, очень легко почувствовать себя автором, человеком, с которым произошло почти то же самое, что и с его героями. Гришковец рассказывает о людях, сыгравших важную роль в его жизни. Какие-то истории, какие-то события — ничего экзотического.Впечатления и переживания, которые много важнее событий. И внимание обращается уже не к героям, а к своей собственной жизни. К себе.
«Есть воспоминания такой яркости и отчётливости, которые не тускнеют, не размываются и не уходят в тень новых событий и переживаний… Я говорю про воспоминания, которые всегда рядом, которые под рукой как некие предметы, лежащие в кармане некой вечной, бессменной одежды, как едва заметный белый маленький шрам на ноге, руке или на лбу, бросая взгляд на который или видя его в зеркале ты всякий раз, пусть на миг, но вспоминаешь обстоятельства его появления». (Е. Гришковец)
В сборник произведений современного румынского писателя Иоана Григореску (р. 1930) вошли рассказы об антифашистском движении Сопротивления в Румынии и о сегодняшних трудовых буднях.
«Песчаный берег за Торресалинасом с многочисленными лодками, вытащенными на сушу, служил местом сборища для всего хуторского люда. Растянувшиеся на животе ребятишки играли в карты под тенью судов. Старики покуривали глиняные трубки привезенные из Алжира, и разговаривали о рыбной ловле или о чудных путешествиях, предпринимавшихся в прежние времена в Гибралтар или на берег Африки прежде, чем дьяволу взбрело в голову изобрести то, что называется табачною таможнею…
Отчаянное желание бывшего солдата из Уэльса Риза Гравенора найти сына, пропавшего в водовороте Второй мировой, приводит его во Францию. Париж лежит в руинах, кругом кровь, замешанная на страданиях тысяч людей. Вряд ли сын сумел выжить в этом аду… Но надежда вспыхивает с новой силой, когда помощь в поисках Ризу предлагает находчивая и храбрая Шарлотта. Захватывающая военная история о мужественных, сильных духом людях, готовых отдать жизнь во имя высоких идеалов и безграничной любви.
1941 год. Амстердам оккупирован нацистами. Профессор Йозеф Хельд понимает, что теперь его родной город во власти разрушительной, уничтожающей все на своем пути силы, которая не знает ни жалости, ни сострадания. И, казалось бы, Хельду ничего не остается, кроме как покорится новому режиму, переступив через себя. Сделать так, как поступает большинство, – молчаливо смириться со своей участью. Но столкнувшись с нацистским произволом, Хельд больше не может закрывать глаза. Один из его студентов, Майкл Блюм, вызвал интерес гестапо.
Что между ними общего? На первый взгляд ничего. Средневековую принцессу куда-то зачем-то везут, она оказывается в совсем ином мире, в Италии эпохи Возрождения и там встречается с… В середине XVIII века умница-вдова умело и со вкусом ведет дела издательского дома во французском провинциальном городке. Все у нее идет по хорошо продуманному плану и вдруг… Поляк-филолог, родившийся в Лондоне в конце XIX века, смотрит из окон своей римской квартиры на Авентинский холм и о чем-то мечтает. Потом с риском для жизни спускается с лестницы, выходит на улицу и тут… Три персонажа, три истории, три эпохи, разные страны; три стиля жизни, мыслей, чувств; три модуса повествования, свойственные этим странам и тем временам.
Герои романа выросли в провинции. Сегодня они — москвичи, утвердившиеся в многослойной жизни столицы. Дружбу их питает не только память о речке детства, об аллеях старинного городского сада в те времена, когда носили они брюки-клеш и парусиновые туфли обновляли зубной пастой, когда нервно готовились к конкурсам в московские вузы. Те конкурсы давно позади, сейчас друзья проходят изо дня в день гораздо более трудный конкурс. Напряженная деловая жизнь Москвы с ее индустриальной организацией труда, с ее духовными ценностями постоянно испытывает профессиональную ответственность героев, их гражданственность, которая невозможна без развитой человечности.